Загадкавая сьмерць 6 красавіка 1999 года самага
рэальнага кандыдата на пост прэзыдэнта Беларусі ад апазыцыі ўзрушыла
беларусаў. Немагчыма было паверыць у тое, што чалавек у росквіце
сілаў раптам пайшоў з жыцьця. Наступнае расьсьледаваньне і ўзнаўленьне
апошняга дня жыцьця Генадзя Дзьмітрыевіча амаль да хвілінаў дазваляе
сьцьвярджаць, што ягоная сьмерць не была выпадковай. Віцэ-сьпікер
Вярхоўнага Савету Генадзь Карпенка памёр у 7 гадзінаў раніцы 6 красавіка
ў 9-м клінічным шпіталі. Ён быў дастаўлены туды 31 сакавіка з дыягназам
«крывацёк у мозг». 1 красавіка яму зрабілі аперацыю па
выдаленьню гематомы. Усе гэтыя дні ён знаходзіўся ў рэанімацыйным
адзьдзяленьні шпіталю ў несьвядомым стане.
Людмила Карпенко:
– Я живу только мыслями о Геннадии. Больше у меня ничего не осталось.
Живу только из-за своих детей и внуков. Но иногда мне кажется, что
не Гена, а я должна была умереть. Кажется, что он мог бы сделать
для них больше, чем я, такая...
Хорошо, что дети навестили. Мне так страшно оставаться одной в
пустой квартире, потому что я здесь могу лишь плакать, глядя на
вещи мужа. Работа, дом — и все. В магазины я теперь хожу только
за продуктами, хотя раньше, как любая женщина, любила делать покупки.
Сегодня я готова посвятить свою жизнь только одному: раскрыть все
обстоятельства смерти Геннадия Дмитриевича. Я знаю, что мой муж
был неугоден, как неугодны Захаренко, Гончар, Красовский, Завадский...
Поэтому их и нет сегодня с нами.
Я знаю, что врачам запрещали лечить Гену, что им угрожали, запугивали.
Я знаю, что ему пытались подменить лекарства. Спустя полгода после
смерти Геннадия с доктором, который, несмотря на неоднократные предупреждения,
лечил его, случился инфаркт. А дочь владельца офиса, в котором умер
Геннадий, недавно скоропостижно скончалась. Ей было всего 27 лет.
Может быть, это совпадения? Но их почему-то очень много.
Я подозреваю, что мой телефон прослушивается. Многие из старых
знакомых боятся даже переступить порог моей квартиры. А если и приходят,
то просят меня выйти на улицу. Боятся, что и квартира на «прослушке».
Очень изменилось ко мне отношение и со стороны начальства банка,
в котором я работаю. Не думаю, что я смогу долго там продержаться.
Это не первая работа, с которой меня вынуждают уходить.
Я не думаю, что мне стоит завидовать женщинам, у которых мужья
пропали без вести. Да, я могу принести цветы на могилу мужа. Но
это — все. У Ольги Захаренко, у Светы Завадской, у Зинаиды Гончар
и Ирины Красовской осталась надежда. Маленькая, но осталась.
Спэцыяльны выпуск газэты «Наша Свабода»
|