Как известно, под Бегомлем, куда на днях вместе с саперами выезжал министр внутренних дел В.Наумов, ничего не нашли. Потому что, по словам экс-начальника СИЗО №1 полковника Олега Алкаева, вся эта акция была хорошо спланирована и отрежиссирована. «Меня поразила реактивная готовность Наумова поехать якобы на место происшествия, — говорит Олег Леонидович. — Как по команде «фас». Люди в форме, которые ехали под Бегомль, были уверены, что там ничего нет. И некоторые из них наверняка знают, где надо копать… Тот вариант схемы преступления, который рассказан Угляницей и Жерносеком, в принципе, близок к истине. И его надо обязательно проверять»

— Еще совсем недавно многие были убеждены в том, что якобы трупы Захаренко, Гончара и Красовского покоятся на Северном кладбище. Так, кстати написано и в рапорте генерала Лопатика.

— Северное кладбище день и ночь охраняется милицией. Незамеченными туда заехать невозможно. Захоронить людей, конечно, там можно, но машину куда деть? Машина — это улика. Поэтому тот вариант схемы преступления, который рассказан Угляницей и Жерносеком, в принципе, близок к истине. И его надо обязательно проверять.

Я очень хорошо знаю, что такое бронетранспортер. Джип «Чероки» больше «Нивы», у него высота примерно метр восемьдесят. И закапывать его надо как минимум на четыре метра, чтобы сверху, как говорят эти люди, еще два метра оставалось. Четыре метра без эскаватора ни один солдат не выкопает. Ни солдат, ни генерал, ни маршал. Причем яма должна быть выкопана так, чтобы БТР туда смог не только заехать, но и выехать. Я предполагаю, что джип сначала загнали в яму, потом сверху проехались БТРом, чтобы крышу сравнять с капотом. К этому месту должен быть хороший подъезд — с глубины два метра ни один БТР не выедет. Или проедет, ничего не задев колесами. И самое главное: если яму действительно копали, значит, рядом обязательно должен быть холм, которого там нет. Возникает вопрос: куда дели землю? На дачу, что ли, вывозили?

— Как вы полагаете, до президентских выборов в делах Захаренко, Гончара и Красовского будет поставлена точка?

— Не надо торопиться. Убийство — это очень тяжелая категория уголовных дел. За один день они не раскрываются. Тем более, когда в совершении преступлений подозревают высших должностных лиц государства.

Меня поражает, почему никто не допрашивает тех людей, чьи фамилии прозвучали на видеокассетах!.. Пусть их сам Шейман допросит. Но допросит.

— Командира СОБРа Дмитрия Павличенко однажды уже допрашивали…

— Пусть протокол покажут. Меня допрашивали — у меня есть протокол допроса. По моей информации, с ним просто побеседовали. Павличенко — слуга царю, отец солдатам. Подчиненных его искать надо, с его солдатами разговаривать. Но сегодня, оказывается, это никому не нужно.

— Но Вы же говорили, что в стране слишком много высокопоставленных чинов, посвященных в это дело. Почему у их рот на замке?

— Они не камикадзе. Они люди разумные и понимают: если я год назад молчал, а сегодня вдруг заговорю, то это по крайней мере будет выглядеть странно. К тому же больше того, что уже известно, они не расскажут. Кстати, кое-кто из них использовал эту информацию для сведения личных счетов. Но это — тема для отдельного разговора… В принципе, механизм преступления ясен. Осталось только следователям сесть и допросить всех этих людей. И все сразу станет на свои места.

— Рапорт генерала Лопатика начинается со слов: «Докладываю о том, что мной получена информация…». По-Вашему, от кого Николай Иванович мог получить эту информацию? От кого-то, чья фамилия упоминается в этом рапорте и чья совесть не выдержала?

— Лопатик руководил всей криминальной милицией. У него источников информации было очень много. Вероятность получения информации от официальных лиц так же велика, как и не от официальных.

— Я к тому, что если круг лиц, задействованных во всем этом, был таким узким, кто ему мог «слить» эту информацию?

— Рапорт написан на имя министра Наумова. Он же соображал, когда его читал. Наверное, и вопросы какие-то задавал… Все сейчас не объяснишь… Придет время, когда можно будет рассказать кое-какие детали. Поймите, я ведь писал этот рапорт не потому, что мне Дима Павличенко не нравится. Кстати, на вид он очень приятный парень… Только я не понимаю, почему он говорит, что не присутствовал при исполнении приговора смертной казни? Зачем врать? Ну скажи, что был, интересно было посмотреть. Может, решил стать начальником тюрьмы, хотелось себя проверить… И все бы вопросы давно отпали. Но у них н6а это фантазии не хватает…

— А Наумов почему до сих пор твердит, что никакого рапорта ни от Лопатика, ни от Алкаева он отродясь в глаза не видел? Меня интересует ответ не с точки зрения наличия этих бумаг в папке с грифом «Сов.секретно», а сточки зрения психологии этого человека…

— Наумов чиновником еще до конца не стал. Он знает, что здесь для него большая опасность зарыта. Некоторые высокопоставленные лица начнут задавать всякие неприятные вопросы: если читал рапорт, почему не доложил? Почему, находясь в одном окопе, стал принимать какие-то самостоятельные решения, не посоветовавшись с президентом? Я Вам больше скажу: рапорта ведь тоже написаны по инициативе чиновников высокого ранга… Потом будет отдельное разбирательство, почему эти самые чиновники оказались в стороне.

— Кстати, о чиновниках. Недавно в Минск из временной «эмиграции» возвратился экс-генпрокурор Беларуси Олег Божелко. Олег Александрович много раз обещал рассказать о том, что ему известно, но почему-то молчит…

— Он в полном объеме видел все уголовное дело. Мне трудно сказать, что у него сейчас в голове творится. Похоже, он на распутье. Видимо, крепко завиноваченный со всех сторон. Может, уже «выкупил» себе прощение какое-нибудь.

— Намекаете на то, что в ближайшее время на дипломатическом небосклоне появится новая звезда?

— Возможно. Хотя для Божелко с лихвой достаточно того, чтобы его просто оставили в покое. И сохранили жизнь.

— В государственной прессе Вас, не стесняясь, называют не совсем нормальным. Мол, человек более тридцати лет отработал в тюремной системе, крыша поехала, психика не выдержала…

— Я уже говорил о том, что меня пытаются выдать за сумасшедшего… Согласен, наверное, работа все-таки оставила какой-то след на моей психике… Вот Вы со мной общаетесь. Я произвожу на Вас впечатление сумасшедшего?

— Нет.

Назвали бы дурачком. Мне бы легче стало. С дураков спрос Коктыш, «Народная воля», 31 августа 2001 г.

«Народная воля»