Люди так устроены, что всему происходящему
пытаются найти объяснение. Не исключение в этом смысле рождение
человека и его смерть. Они вполне естественны и объяснимы.
Но как истолковать исчезновение человека? Как смерть? Но
было бы неправильным говорить об исчезнувшем в прошедшем
времени. Как временное отсутствие? Но, как известно, нет
ничего постояннее временного... По прошествии какого-то
времени в разговоре об исчезнувшем человеке появляется глагол
«был».
Вот и Ульяна Григорьевна Захаренко, мать пропавшего при
загадочных обстоятельствах экс-министра МВД Юрия Захаренко,
рассказывая о сыне, говорит: «Ой, мой Юра был таким
хорошим, добрым, порядочным человеком». А затем, взглянув
на сына, улыбающегося ей с фотографии на стене, обращается
к нему: «Юра, сынок, где ты?!»
С момента исчезновения Юрия Захаренко прошло уже три года.
За это время много воды утекло, но еще больше пролито материнских
слез. «Я же почти не сплю. Все слушаю, когда придет
сынок, постучит в окно и скажет: мама, здравствуй, это я».
Чем можно оправдать напрасные надежды и материнские слезы?
Кто и когда расскажет, где ей искать своего сына? Жив он
или мертв? Есть ли вообще у кого-то из власть имущих внятный
ответ: «За что страдает семья и родные Юрия Захаренко?».
За тот год, что мы не виделись с Ульяной Григорьевной,
она сильно сдала. Беда с каждым днем отнимает последние
силы. В деревенской хате стоит несвойственный ей запах лекарств.
«Скорая» частый гость в доме Захаренко. Совсем
недавно в одной из негосударственных газет старушка прочла,
что известный правозащитник Олег Волчек добивается через
суд признания ее сына умершим. И материнское сердце снова
не выдержало... Это уже потом, при встрече с Волчеком, она
согласилась, что это вынужденная необходимость. А тогда,
в ту минуту, из строчек газетного текста ее глаза выхватили
лишь одно слово «умерший», и жизнь для нее на
мгновение остановилась. «Юра, сынок, где ты?!»,
— сорвалось с материнских губ.
Надежда — неотступный спутник Ульяны Григорьевны. «Я
живу надеждой, — говорит она. — А не дай Бог узнаю, что
его уже нет, мое сердце сразу взорвется...»
«День»
|