«Народная воля» продолжает следить за расследованием уголовных дел Юрия Захаренко, Виктора Гончара, Анатолия Красовского и Дмитрия Завадского. По информации, полученной редакцией из компетентных источников, в конце этого месяца расследование «громких дел», возможно, будет приостановлено. Якобы исчерпаны все возможности следствия, фактов нет и результатов нет. Однако вряд ли с этим согласится белорусская общественность. Факты есть... Об этом свидетельсвует, например, и видеозапись разговора Ирины Красовской и адвоката Гарри Погоняйло с Олегом Алкаевым. Недавно Ирина Красовская (жена одного из пропавших) и известный адвокат Гарри Погоняйло встретились в Германии с бывшим начальником СИЗО №1 Алкаевым, у них состоялся более чем шестичасовой разговор, который был зафиксирован на видеопленку. И эта запись приоткрывает немало любопытных подробностей исчезновений известных людей. Печатая сегодняшние материалы, газета не выносит приговор людям, чьи имена в них упоминаются. Если они считают, что Олег Алкаев в чем-то врет, или Гарри Погоняйло не совсем объктивен, то «Народная воля» готова предоставить всем заинтересованным свои страницы и отразить их точку зрения.

Олег Алкаев: Решение об аресте комбрига принимали три трезвых человека

На наш взгляд, нет смысла полностью давать стенограмму шестичасового разговора полковника Алкаева с Ириной Красовской и Гарри Погоняйло. Многое, о чем говорит Алкаев, уже звучало в «Народной воле». В своих откровениях Олег Леонидович рассказывает про двух высокопоставленных чиновников — министра внутренних дел Владимира Наумова и заместителя госсекретаря Совета безопасности Михаила Удовикова. Например, со слов Алкаева выходит, что Владимир Наумов с самого начала был в курсе едва ли не всех подробностей исчезновений известных людей. И, если верить бывшему начальнику СИЗО, только благодаря нынешнему министру внутренних дел были написаны скандально известные рапорты Лопатика и Алкаева под грифом «Сов.секретно».

«Мы писали рапорты на имя Наумова, — говорит Олег Леонидович. — Но вы же понимаете, что это вещи, которые без предварительной договоренности не делаются».

На вопрос Ирины Красовской, почему же тогда глава государства до сих пор держит Наумова в кресле министра, Алкаев ответил так: «Два года Наумов был начальником службы безопасности президента и, может быть, знает о более опасных вещах, чем эти убийства. Он слишком много знает, поэтому его нельзя отпускать... В свое время Наумов, наверное, не понимал, что расследование громких дел может обернуться против Батьки... И Шейман сегодня понимает, что Наумов — серьезный носитель информации».

Олег Алкаев, как и многие, утверждает, что информацией об исчезновениях известных общественных и политических деятелей владеет немалый круг людей. «Чергинец, Лопатик, Удовиков, Наумов — все трусы. Их надо с 8 Марта поздравлять!» — восклицает бывший начальник СИЗО №1 (Прямо скажем, неудачная метафора. Одной фразой полковник умудрился оскорбить сразу всех женщин! — М.К.) Хотя пару лет назад, якобы сопоставив даты выдачи «расстрельного» пистолета и исчезновений Захаренко, Гончара и Красовского, Алкаев обратился за помощью к одному из тех, кого сегодня называет трусом.

«Я говорю Наумову: находят тело, в нем пулю и через два часа меня арестовывают, — говорит Олег Леонидович. — Оружие хранится только у меня лично. Ну кто мне поверит? Все подтвердят, найдут пару свидетелей, еще моих подкупят (скорее всего речь идет о людях, входящих в состав спецгруппы по исполнению смертных приговоров. — М.К.)...»

По словам Алкаева, в ответ Наумов признался, что когда-то сам чуть не вляпался в подобную историю. Однажды Владимир Наумов получил пять автоматов, из которых, как позже выяснилось, десять лет назад были расстреляны таможенники на литовско-белорусской границе. «Сам сидел бы, — сказал Наумов. — Хорошо, что справки нашел...»

Алкаев говорит, что 22 ноября 2000 года Владимир Наумов приходил в СИЗО побеседовать с Валерием Игнатовичем. Игнатовича принесли в медкабинет на носилках. О чем с ним говорил Наумов, Олег Леонидович якобы не слышал: «Я из деликатности вышел». Зато он помнит, что, прощаясь с Игнатовичем, Наумов произнес: «А ты все-таки подумай и скажи, где закопан Завадский».

В этот же день у одного из сотрудников СИЗО был день рождения. Наумову предложили выпить бокал шампанского, однако он отказался, сославшись на важную работу. «Мы только чай у меня в кабинете попили, — вспоминает Алкаев. — Он сказал, что завтра едут арестовывать Павличенко».

— Может, помочь? — поинтересовался Алкаев.

— Да мы сами справимся, — отказался министр.

Алкаев констатирует, что в тот день «решение об аресте комбрига принимали три абсолютно трезвых человека» — Наумов, Божелко и Мацкевич.

В последующие дни, по Алкаеву, события развивались так.

«Наумов позвонил мне и спросил: «Ты новости слушал? Включи телевизор». В новостях читали информацию об освобождении от занимаемых должностей Шеймана, Божелко и Мацкевича. Алкаев решил, что теперь точно виновные в исчезновениях будут наказаны.

Но 24 ноября Шеймана назначили генеральным прокурором. После его назначения к Алкаеву пришел руководитель оперативно-следственной группы прокуратуры Беларуси Иван Бранчель с пистолетом и книгой регистрации выдачи «расстрельного» пистолета: «Мы тебя не видели, ничего не знаем...»

«28 ноября я звоню Наумову, — рассказывает Алкаев. — Он говорит: мол, все в порядке, я сказал тебя не трогать.

Просчитался Наумов... Он думал, что Лукашенко отдаст Шеймана, а потом понял, что они с ним повязаны...»

По словам Алкаева, видеокассета с записью убийств Захаренко, Гончара и Красовского все-таки существует. И он предполагает, что некоторые сотрудники правоохранительных органов успели ее размножить.

Бывший начальник СИЗО утверждает, что сам он не видел этой кассеты. Однако говорит, что на ней есть кадры, на которых «Юрий Захаренко с отрубленными кистями рук. Об этом мне буквально на следующий день после допроса Павличенко рассказал знакомый председатель колхоза, который вхож во многие высокие кабинеты», — уточняет полковник. (Мы долго думали, печатать ли эту жуткую цитату... А потом решили: Алкаев об этом говорит, ссылаясь на какого-то председателя колхоза. На первый взгляд, неубедительно. Откуда простой белорусский председатель колхоза может владеть такой информацией? Хотя, с другой стороны, если все это соответствует действительности, может, следствие разыщет этого председателя? — Ред.)

Через некоторое время Алкаев снова позвонил Наумову: «Я обнаружил за собой «хвост». И, хотя никакой вины не чувствовал, попросил министра объяснить, почему.
Мне кажется, тогда Наумов даже не знал, что у Шеймана есть своя «наружка». Поэтому и сказал мне: «Я сам не знаю, ты разберись».

«Я их просто поубиваю, а потом вы будете разбираться, Владимир Владимирович», — пригрозил Алкаев.

Некоторое время спустя Олег Алкаев попробовал поговорить о «громких делах» с нынешним заместителем госсекретаря Совета безопасности Михаилом Удовиковым. «Я рассказал ему все, как офицер офицеру. Он мне предложил: «Уничтожь пистолет, я подпишу любой акт».

— А пулю в гильзотеке? — спросил Алкаев.

— И ее уничтожь, — посоветовал Михаил Дмитриевич.

«Я отказался», — произнес экс-начальник СИЗО.

«Версия о том, что я якобы сам всех поубивал, а потом уехал за границу, могла родиться только в недрах КГБ», — уверяет Алкаев.

P.S. Видеозапись беседы с Олегом Алкаевым находится у Ирины Красовской. При желании заинтересованные сотрудники правоохранительных структур могут с ней ознакомиться.

Гарри Погоняйло: Допрос Павличенко снимался на видео...

Пистолет, которым приводили в исполнение смертные приговоры и из которого, по некоторым версиям, были застрелены Захаренко, Гончар и Красовский, уничтожен.

Так считает заместитель председателя Белорусского Хельсинкского комитета адвокат Гарри Погоняйло.

— Гарри Петрович, знаю, что в конце прошлого года Вы с Ириной Красовской встречались в Германии с Олегом Алкаевым. Он рассказал что-то новое о «громких исчезновениях» или просто повторил то, что уже звучало в прессе?

— Известно, что в 2000 году Алкаев написал рапорт на имя министра внутренних дел Владимира Наумова, в котором рассказал, кому выдавался так называемый «расстрельный» пистолет, а также при каких обстоятельствах он познакомился с командиром СОБРа Дмитрием Павличенко. Нас интересовало, что побудило Алкаева написать данный рапорт.

Наша беседа состоялась в гостиничном номере. С разрешения Алкаева весь разговор, длившийся более шести часов, записывался на видеопленку.

Олег Алкаев был начальником спецгруппы, приводившей в исполнение смертные приговоры. Он говорит, что на одной из казней по просьбе тогдашнего министра внутренних дел Юрия Сивакова присутствовал Павличенко. Хотя существует инструкция, согласно которой на данной процедуре может присутствовать весьма ограниченный круг специалистов. По словам Алкаева, Сиваков распорядился допустить Павличенко, так как хотел, чтобы в будущем расстрелами занималась группа под руководством командира СОБРа.

Алкаев говорит, что Сиваков, как тогдашний министр внутренних дел, планировал создать небольшую тюрьму закрытого типа. Примерно человек на двадцать. По его словам, тюрьма должна была располагаться на территории базы МВД в Дзержинске. И что Сиваков просил его подобрать туда обслуживающий персонал. Правда, фамилию предполагаемого начальника тюрьмы Алкаев назвать отказался. Сказал, еще не время...

Бывший начальник СИЗО полагает, что Захаренко, Гончара и Красовского застрелили из специального пистолета с глушителем, которым исполняли смертные приговоры. Разрабатывалось «чистое убийство», которое ни при каких обстоятельствах не могло быть раскрыто. Поэтому организаторы акции и использовали «расстрельный» пистолет. Алкаев говорит: мол, Сиваков, как человек военный, вероятно, думал, что данный пистолет нельзя идентифицировать, потому как он не числится в картотеке отстрелянного оружия.

— Вы не пытались проверить этот факт, заглянув непосредственно в картотеку?

— Это совершенно секретные данные. Но у меня есть информация, что пистолет уже уничтожили.

— Кто?

— Те, кто не заинтересован в расследовании громких дел. Те, кто прекрасно понимает, что этот пистолет — важнейшая улика. Ведь несложно выяснить, из какого оружия стреляли. Надо только найти тело убитого, извлечь пулю и провести соответствующее исследование. Прямее улики быть не может.

— На Ваш взгляд, следователь Чумаченко, который занимается расследованием исчезновений, мог изъять пистолет как предполагаемую улику или хотя бы запросить данные на него из картотеки?

— Мне кажется, это нужно было сделать. Другой вопрос, что сегодня в картотеке подобных данных уже может и не быть...

Что касается следователя, то сегодня Чумаченко в гордом одиночестве занимается делами Захаренко, Гончара и Красовского. Нет ни оперативного сопровождения, ни других следователей, которые могли бы выполнять отдельные следственные действия. Я полагаю, что это сделано исключительно для того, чтобы пресечь всякую возможность утечки информации. А если вдруг что-либо уйдет за стены кабинета следователя, то генеральный прокурор всегда будет знать имя виновника утечки.

— Думаете, Чумаченко слишком много знает?

— Да он практически ничего не знает! Вот если бы у Чумаченко были те материалы, которыми первоначально располагал, например, руководитель следственно-оперативной группы прокуратуры Республики Беларусь Иван Иванович Бранчель...

Кстати, заместитель начальника отдела прокуратуры старший советник юстиции Казаков совершенно официально, при понятых, изъял у Алкаева пистолет и книгу выдачи и приема оружия (есть соответствующий протокол выемки). Эти вещественные доказательства должны быть приобщены к материалам уголовного дела. Но Бранчель, узнав, что Шеймана назначают генеральным прокурором, все вернул Алкаеву со словами: «Мы тебя не видели, ничего не знаем...». Более того, Иван Иванович, видимо, по своей рассеянности оставил на столе у Алкаева протокол выемки...

Думаете, Бранчель не понимает, что такое уничтожение важнейших улик по делу? Прекрасно понимает. Может быть, он дал какие-то вразумительные объяснения по этому поводу? Или, может быть, его привлекли к дисциплинарной ответственности за то, что произошла утечка информации?

Показания Алкаева — одно из доказательств по делу исчезновения Захаренко, Красовского и Гончара. И мы намерены представить их следствию.

— Показания Алкаева или еще кого-нибудь при этой власти все равно ничего не изменят в расследовании громких дел...

— Как только изменится политическая ситуация в стране, расследование быстренько завершится. Слишком много людей знакомо с подробностями исчезновений известных политических и общественных деятелей. И многие из тех, кто причастен к этим преступлениям, наперегонки побегут к следователю в желании переложить вину на другого.

Бывшие председатель КГБ Мацкевич и генпрокурор Божелко несколько раз докладывали главе государства о причастности некоторых высокопоставленных чиновников к исчезновению Захаренко, Гончара и Красовского. Лукашенко повел себя довольно странно, приблизив к себе того, кого мы считаем одним из главных подозреваемых...

Более того, накануне президентских выборов Лукашенко громогласно заявил, что готов ознакомить некоторых журналистов с протоколами допроса Павличенко, якобы незаконно задержанного. Ознакомил?

— Нет.

— Боюсь, что протоколы допроса с откровениями Павличенко и другие добытые следствием улики, позволившие Мацкевичу и Божелко требовать ареста Сивакова и Шеймана, не получит даже следователь Чумаченко...

Но, надеюсь, люди, которые допрашивали командира СОБРа, помнят, о чем шел разговор. К тому же есть сведения, что этот допрос снимался на видео. Значит, есть пленка...

Если обвинения в адрес Павличенко действительно были сфальсифицированы, значит, председателя КГБ должны были не просто наказать, а привлечь к уголовной ответственности за должностные преступления и преступления против правосудия, и не его одного. Но Лукашенко отправил Мацкевича работать послом в другую страну...

— Павличенко сидел в СИЗО КГБ. Может, Вам известно, кто тогда был начальником этого учреждения?

— Сергей Иванович Стец. Он умер. Говорят, сердечный приступ...

Марина Коктыш
«Народная воля»