|
Традиционно белорусы считаются образованным, культурным,
трудолюбивым, мужественным, радушным, совестливым и добрым народом.
Можно было бы, конечно, по инерции принимать как должное и истинное
все эти эпитеты, ласкающие ухо и подпитывающие гонор. Однако сегодня,
слыша высокую оценку и примеряя ее к реальности, приходит неутешительная
мысль: «А не перехваливают ли нас, и мы — сами себя?».
Надо честно признаться, что когда упала советская пропагандистская
завеса, то за блеском и мишурой в нашем обществе обнаружились самые
разные изъяны. И рабская темнота, и леность ума и рук, и злоба,
и зависть, и массовое поклонение «зеленому змию», и хамство, и садизм,
и даже замахи на чужую жизнь, не исключая своих детей или родителей.
Долгие годы тотального насилия и всеобщего страха, национального
принижения не прошли бесследно. Как мне кажется, после большевистского
правления единственной недеформированной чертой народного характера
осталась терпеливость. Действительно, наши люди редкостно терпеливы
и доверчивы. Но это не пошло им на пользу, а, наоборот, стало минусом,
привело в автократическую западню. Народ опять позволил провести
себя на пустой мякине демагогии, чтобы ходить с завязанными глазами
по старому кругу.
При Сталине более одной трети экономики СССР держалось на зэках.
Они участвовали во всех грандиозных стройках коммунизма, работая
за кусок хлеба и миску баланды. А разве не таким же пайком можно
сегодня считать уравнительные, мизерные пенсии и зарплаты?
Давление командно-административной системы включает в себя не только
жесткий пропагандистско-психологический прессинг. Циркуляры, спускаемые
«вертикалью» вниз, постоянно требуют от предприятий, фирм, предпринимателей
новых и новых материальных и денежных средств для обеспечения различных
акций, проводимых властью. Сегодня надо сделать ремонт городских
тротуаров, завтра — закупить определенное количество билетов, чтобы
создать массовость на спортивном турнире, послезавтра – перечислить
деньги на иное мероприятие. Непредвиденные расходы включаются в
себестоимость продукции, ухудшают и без того тяжелое экономическое
положение многих производителей.
А на что похожи нынешние государственные СМИ? Одно идеологическое
зомбирование, сплошные инструкции и рапорты о трудовых победах.
Белорусская культура, вновь попавшая под пресс цензуры, под зоркое
око бдительных политредакторов, приблизилась к образцам З0 — 50-х
годов минувшего столетия.
Чувствуется дыхание зоны. Даже словарь зэков: «замочить», «бабки»,
«в натуре», «водяра», «жрать», «завалить», «завязать», «ишачить»,
«кантоваться», «кимарить» и т. п. перетек в речь современных людей,
начиная от простых граждан и до представителей власти.
Тоталитаризм оставляет человеку мало шансов, чтобы сохранить свою
личность. «Рисковать собственной жизнью для пресечения маленьких
посягательств на чью-то автономию — на это большинство людей не
пойдет, — пишет австрийский психолог Бруно Беттельгейм. — А когда
государство предпринимает одно такое маленькое посягательство вслед
за другим — у какой черты необходимо заявить: «Дальше ни шагу, даже
если это будет стоить мне жизни»? И очень скоро множество маленьких
посягательств отберет так много мужества, что не останется больше
решимости к действию». Такая ситуация сложилась сейчас в Беларуси.
С горечью наблюдаю, как в последнее время в обществе угасает извечный
сигнал культуры, предупреждающий и спасающий людей от жизненной
деградации. Это касается всех социальных групп населения. А ведь
она помогает сохранять свою личность от саморазрушения. Вообще,
статус человека предполагает, что в нем обязательно должны быть
и плодотворно взаимодействовать два главных начала — образовательно-культурный
потенциал (его можно назвать «культурным аристократизмом») как внутреннее
свойство личности и демократизм как единственно достойная форма
общения между людьми.
К сожалению, приходится с большой тревогой говорить о бурном росте
жестокости и хамства (сюда входят не только бытовые взаимоотношения,
а и весь уровень морально-культурного воспитания и поведения людей).
Это особый тип отношения к окружающему миру, основанный на самоутверждении
индивида ценою принижения другого человека.
При тоталитаризме ум, способности, талант и другие положительные
качества человека не являются основой для выдвижения. Сделать карьеру
и удержаться на должности можно и бесталанному, только обязательно
проявляя лакейское, холопское услужение, входя в противоречие с
совестью и моралью.
В процессе казарменной селекции слой несломленных, свободных духом
личностей катастрофически истончается, а в остальной среде происходит
расслоение по принципу «среди сильнейших побеждает наглейший, а
среди наглейших — сильнейший». В таких условиях уже некого жалеть
и некому сочувствовать.
Нельзя не заметить, что беспощадная жестокость автократической
власти к любому инакомыслящему гражданину, к оппозиции в целом породила
в запуганном обществе многочисленных типов, которые стараются так
усердно выслужиться перед начальством, что становятся «святее папы
римского». Они творят зло уже не ради достижения какой-то прагматической
цели, а вполне «бескорыстно», порой даже в ущерб собственным материальным
интересам. Это явление наблюдалось и в годы советской власти, но
теперь оно получило новый импульс и беспримерное развитие. Все мы
знаем, что извечно в обществе присутствует социальное подражание.
Обычно большинство людей ориентируется на представителей политической,
социальной, интеллектуальной, моральной, духовной элиты. Она служит
образцом, желаемой нормой, с нее берут пример остальные. Однако
автократия порушила и эту давнюю традицию. Разве могут люди доверять
тем и делать жизнь с тех, кто сегодня, находясь на высоких должностях,
цинично попирает нормы человеческой морали, кто в маскультурных
тусовках думает не про искусство, а публично, подобострастно клянется
в своей верноподданности, жадно поглядывая на кормушку. Они могут
сутками мелькать на телеэкране, но стать духовными пастырями им
не суждено.
Я вижу особую вину этих людей, считающих себя элитой общества,
в том, что при их непосредственном участии ныне ломается вся жизнь,
корежится здравый смысл, путаются представления о добре и зле, силе
и слабости, жестокости и милосердии. Тридцать лет назад мною были
написаны вот эти простые строки:
Я жорсткасці зазнаў урокі,
Ды больш вучылі дабратой.
І каб, здаецца, не сурочыць, —
Жыў і жыву навукай той.
Без боязі адкрыты вочы
ў свет, што вулеем гудзе.
Лічу я: жорсткасць — гэта ночы,
А дабрата — высокі дзень.
Хоць цяжка іх узважыць, змерыць,
Кажу з адзнакай праваты —
Я ў сілу жорсткасці не веру,
Я веру ў сілу дабраты.
Такое понимание и восприятие одной из главных общечеловеческих
ценностей осталось навсегда. Нельзя терять в любых обстоятельствах,
даже в экстремальных условиях моральные ориентиры, потому что тогда
можно стать просто «ходячим телом».
Вот уже который год в нашей стране ежедневно на головы демократии
и демократов обрушиваются громы и молнии, выливаются ушаты грязи.
Мы снова живем в интеллектуальной несвободе, когда высказывать свои
сокровенные мысли, убеждения, идущие вразрез с официальными, опасно.
И все же хочу заметить, что в сохраняющейся наперекор насилию демократической
среде выплавляются сегодня созидательные силы, которые не позволяют
окончательно утратить надежду на построение в Беларуси достойной
жизни.
Мне отчетливо видится преимущество демократии над тоталитаризмом
в социальном аспекте. Она предусматривает не спущенную властью примитивную
уравниловку, а равные возможности для каждого человека с самого
рождения. Как ему удастся распорядиться ими — это уже другой вопрос.
Когда-то Уинстон Черчилль сказал, что в демократическом механизме
общества неотторжимо нужны две части: «лестница», чтобы каждый в
меру сил имел шанс карабкаться кверху, и «страховочная сетка», чтобы
тот, кто плохо застраховался, не смог упасть и разбиться.
И, конечно же, демократия бесспорно выигрывает соперничество с
тоталитаризмом в плане нравственном. Человеку не надо гнуться, подлаживаться,
приспосабливаться, идти на сделку со своей совестью ради карьерных
интересов или просто из страха.
Как бы там ни было, демократическая система — это лучшее из всего,
что человечество перепробовало на пути своего развития, к чему пришло.
Но она не только предмет общественного устройства. В идеале демократия
должна найти место в каждом человеке, внутри нас. Пока этого не
будет, ей трудно прижиться в масштабах всего общества.
Народ, не принявший демократические идеи, по инерции барахтающийся
в болоте тоталитаризма, бездарно теряет самое драгоценное — время,
отпущенное ему историей для своего определения и становления. А
его никогда не вернешь.
Сейчас у нас говорит только автократия, и вставить хотя бы одно
слово невозможно никому. Вот так и получается — власть говорящая,
но глухая, а народ — немой.
Наше общество до сих пор не понимает суть беды, к которой неумолимо
движется. Автократическая власть, несмотря на красивые пропагандистские
лозунги, на принятие грандиозных планов, в реальности всегда живет
только одним днем, является бесперспективным временщиком. Ее не
заботит решение базовых, основополагающих проблем созидания суверенного
национального государства, поступательного укрепления материального
и духовного благополучия народа. Все действия, предпринимаемые автократией
во внешней и внутренней политике, в экономической, социальной и
культурной сферах, направляются на единственное — обеспечение своего
сохранения. Ради этой цели она пользуется демагогией, ложью, фальсификациями,
готова пойти на любые торги общенародным достоянием с кем угодно,
поступиться даже самым важным — независимостью страны. Рано или
поздно, но подобная практика обязательно закончится крахом, последствия
которого придется снова расхлебывать не правителям, не чиновническому
корпусу, уже имеющим, как и во время развала СССР, надежные, обеспеченные
тылы, а простым многомиллионным гражданам. У них в результате катаклизмов
пропадают даже отложенные, как говорится, на «черный день», скромные
денежные суммы.
И все же главное не это. Любые материальные или денежные утраты
можно возобновить. Гораздо труднее преодолеть самое злейшее из зол
тоталитаризма — глубочайший моральный кризис в обществе. Насилие
оставляет после себя запуганных, слабых, безынициативных, а с другой
стороны — циничных, бессовестных, бесчувственных, агрессивных и
жестоких людей. Но даже два минувших, трагических для нас столетия,
прошедшие в условиях национального и социального угнетения, беспрестанной
русификации, показали и утвердили бессмертие белорусского народного
духа. Его можно пугать, душить, загонять в подполье, но убить, уничтожить
до конца — не дано никому. Подтверждением тому — навсегда оставшиеся
в отечественной истории Кастусь Калиновский и Франтишек Богушевич,
Янка Купала и Якуб Колас, Максим Богданович и Максим Горецкий, Василь
Быков и Владимир Короткевич.
Хочу привести слова моего украинского друга, замечательного прозаика
и публициста, общественного деятеля Владимира Яворивского: «Если
домогаешься лишь куска хлеба — не будешь иметь его, потому что остаешься
рабом. Если же борешься за хлеб и свободу — добудешь только хлеб.
Если же борешься только за свободу — будешь иметь и хлеб, и свободу,
потому что свобода дает человеку наиглавнейшее — она создает условия
для того, чтобы у людей было все, если, натурально, они имеют ум
и силу к жизни и труду». Вот почему, несмотря ни на что, каждому
несломленному человеку в Беларуси надо не сидеть, сложа руки, в
пассивном ожидании, а защищать общество от опасности, таящейся внутри
него самого, оберегать все лучшее, что есть в народе, не дать погасить
горящую свечу людской доброты, стремления к воле, справедливости,
милосердию и гуманности.
Сергей Законников, поэт
|