Жена безвременно ушедшего заместителя председателя Верховного Совета 13-го созыва Геннадия Дмитриевича Карпенко Людмила Филипповна всегда активно откликается на мои просьбы. Не стал исключением и этот раз.

Общеизвестно, что сейчас она живет в Германии. Весьма надеюсь, что наша заочная беседа поможет кое-кому понять, что жизни в эмиграции вряд ли можно примитивно завидовать.

- Думаю, многим будет интересно узнать несколько подробностей из вашей биографии?

- Родилась я в небольшом красивом белорусском городке Новогрудок. Отец мой, Филипп Миронович Любенко, украинец, двенадцатый ребенок своих родителей. К началу Великой Отечественной войны, после набора всего взрослого населения в ряды Красной армии, моего отца избрали председателем колхоза. Видимо, сыграло роль, что к тому времени он имел семь классов образования. Затем военное училище и фронт. В 1944 году отец был ранен, но очень редко об этом вспоминал. Наверное, из скромности.

Маму он встретил к концу войны при довольно интересных обстоятельствах. Мой отец, в то время старший лейтенант, искал для своего подчиненного квартиру. Все происходило в Гомельской области, в деревне Ельцы, где и родилась моя мама Татьяна Федоровна Павлюченко. Ее отец, мой дедушка Федор Фомич, был лесничим. Благодаря этому и выжила их семья, где было трое детей, во время голода. Старшей девочкой была моя мама и еще двое сыновей, Иван и Володя. Дедушка Федор во время войны был в партизанах. Бабушка Александра Ильинична росла сиротой. Во время войны она помогала партизанам, была их связной. За что эсэсовцы ее арестовали, избили. Чудом спаслась, помогла переводчица. После этого бабушка на одно ухо не слышала.

Когда молодой офицер вошел в их дом, увидел красивую девятнадцатилетнюю девушку, мою маму, то сам сменил место жительства. Мама в это время работала медсестрой. Вот так и образовалась новая семья, в которой я родилась. После войны мой отец поначалу служил в органах НКВД.

Я была единственным ребенком, хотя и мать и отец хотели иметь еще детей. Мама была очень слабой, болезненной женщиной, и врачи еще рожать не разрешили. Сказались тяжелые военные годы, когда она была подростком. Мама рассказывала, как они, девочки-подростки, прятались на целый день в болото, чтобы их не угнали в Германию. Ночью выходили на берег, обсыхали, а с рассветом опять в болото.

Когда мне было около пяти лет, мы уехали из Новогрудка в Несвиж. Отец ушел из органов госбезопасности и стал работать пожарным инспектором. Насколько я помню, это была неспокойная работа. Он день и ночь разъезжал по всему району: протоколы, допросы, расследования, соревнования. На предложение переехать в Минск отказался, хотя впоследствии, когда я уже жила в столице, жалел. В Несвиже окончила среднюю общеобразовательную школу и поступила в Белорусский государственный институт народного хозяйства им. В.В. Куйбышева по специальности «планирование промышленности».

Я очень часто вспоминаю свое детство. Хоть оно прошло и не в полном достатке, оно было счастливое. Работал один отец. Мама часто лежала в больнице, в это время я оставалась за хозяйку. Это у меня не очень хорошо получалось. Помню, приготовила суп для отца, который должен был прийти на обед. Перед самым его приходом решила суп немного остудить и поставила на подоконник. Кастрюля опрокинулась. Отец пришел, а супа-то нет. Были слезы, очень обидно.

На лето отец часто меня и маму отвозил в деревню. Это были или папины знакомые, что имели в деревне хороший дом, а также большой сад с пчелами. Или мамина приятельница, с которой она познакомилась в больнице.

Дружила я со сверстницами, это были шесть девочек на год или два старше меня. К слову, они были разных национальностей. Люся, русская, ее мать работала директором райпищеторга, а отец в милиции. Мы с ней по сегодняшний день поддерживаем контакты, она живет в Москве.
Лиля белоруска. Ее отец был председатель райисполкома, мать не работала.

Была полька Света, родители работали в несвижском санатории. Была цыганка Зина, отец которой уезжал подолгу на заработки, мать не работала, у них было восемь или девять детей. Была Соня, еврейка, отец ее у нас в школе работал завучем, а мать учительницей. Я считалась украинкой по отцу. Чем мы только не занимались. В казаки-разбойники играли, спектакли, концерты устраивали, письма в детские газеты «Зорька» и «Пионерская правда» писали. И в сады за яблоками лазили, и в футбол играли.

Училась я хорошо. Легче всего мне давались точные науки - математика, геометрия, физика. Была старостой класса. Мечтала поступить в архитектурный институт, так как любила рисовать, чертить, но в последний момент передумала и вместе с одной девочкой из класса пошла в нархоз. К сожалению, она не поступила, а мне повезло. Когда я училась в старших классах, моя мама начала работать на трикотажной фабрике. Может, медикаменты появились новые, но она стала как-то лучше себя чувствовать. Буквально за пару лет стала депутатом городского Совета, а затем и областного Совета.

Началась моя самостоятельная жизнь в Минске. Жила поначалу у родственников, родители были категорически против общежития. Считалось, что общежитие развращает девушек. Училась хорошо, подружилась с минчанкой Тамарой Тыркич. Я очень часто бывала у них дома. Мы вместе готовились к экзаменам, ее мама нас вкусно кормила. Жила на полуголодном пайке, так как денег не хватало, было только 30 рублей в месяц, к тому же хотелось еще и модно одеться. Это у меня неплохо получалось, так как могла что-нибудь и сама сварганить. Например, из маминого летнего белого пальто сшить себе брюки, они только входили в моду.

- Наверное, на это «купился» Карпенко…

- Поклонников было много, но я как-то несерьезно к ним относилась, видно, все это было не мое. Трое ребят предлагали руку и сердце. Один из них был харьковчанин Саша. Учился в Севастополе в мореходном училище, собирался после первого плавания приехать за мной. Постоянно писал письма и с родителями моими был знаком. Второй - Алексей из Ленинграда.

Учился в техническом вузе, запамятовала в каком. На втором курсе моего обучения приезжал за мной в Минск, даже всенародно на вокзале стал на колени при отъезде, ведь его родители ожидали возвращения сына с невесткой. Еще интересный случай был в Чернигове, когда я туда ездила на отдых к знакомым. На дискотеке познакомилась с парнем, который учился в военном училище, отец его был тоже военный, полковник. Почти каждый день мы встречались, причем он меня приглашал или в ресторан, или к себе домой, где мы ужинали вместе с его родителями. Спустя пару недель он мне вдруг говорит: «Завтра пойдем в загс, отец обо всем договорился». Я испугалась, утречком собралась и уехала домой. Не хотела замуж, хоть и женихи были вроде неплохие.

А вот с Геннадием было все иначе. Мое знакомство с ним произошло во время учебы на первом курсе. Произошло это так. Как и сверстники, я смотрела все фильмы, которые шли в кинотеатрах. При посещении очередного фильма в кинотеатре «Мир», когда стояла в очереди за билетом у кассы, ко мне подходят два парня с просьбой купить для них тоже билеты. Пока стояли в очереди, познакомились. Один из них был Геннадий, он учился в политехническом институте. Его друг Анатолий занимался в медицинском. Места в зале кинотеатра у нас были не рядом, и после просмотра фильма я быстро убежала домой. Но вскоре мы встретились вновь. В таком большом городе! После занятий в институте, корпус которого находился на Партизанском проспекте, я пешком возвращалась домой, жила не так далеко, и вновь встретила Геннадия, и опять с этим же другом Анатолием. Они прогуливались по Партизанскому проспекту. Как потом выяснилось, Гена жил неподалеку на улице Нахимова. Мы немного поболтали, и Геннадий стал назначать мне свидание. Я не соглашалась, прежде всего, потому, что был парень, с которым я встречалась. Его звали Василий, чемпион мира по вольной борьбе. Но тут так называемый друг Геннадия, Анатолий, повел себя очень непорядочно. Он сказал Геннадию, что хочет со мной пообщаться наедине и уговорить встретиться с ним, а сам, когда мы отошли, стал назначать мне свидание. Я разозлилась от такой наглости и назло ему сказала Геннадию, что он может встретить меня в начале нового учебного года после занятий у института. На этом и разошлись. Летом, после первого курса я и моя мама ездили отдыхать в Севастополь. По возвращении в Минск меня ждала новость - письмо от Геннадия. Как он нашел адрес моих родителей, для меня являлось загадкой. Оказалось, при разговоре с ним я назвала адрес родного дяди, который жил в Минске. Геннадий запомнил и, не зная даже моей фамилии, разыскал моих родных и написал письмо. Наступило 1 сентября. После занятий я выхожу на улицу и вижу - стоит долговязый двухметровый парень с цветами. Это было неожиданно и трогательно. С этого момента мы начали встречаться почти каждый день. Мы никогда не подыскивали тему для разговора, время при встречах пролетало быстро, и нам было интересно друг с другом. Он даже сочинял стихи, конечно, не профессиональные, но для меня они были самые лучшие, так как посвящались мне. Вот тогда я и влюбилась в него. На всю жизнь.

Через год я уже жила на улице Нахимова, вместе с Геннадием, его родителями и братом Александром. Свадьбы никакой не было. Мы скромно с ним и его однокурсником Олегом пошли в загс и расписались. А потом в близком кругу отметили это событие. Так началась наша нелегкая семейная жизнь.

- Если можно, несколько слов о вашей семье?

- Детей у меня двое. Старший сын Дмитрий. Ему 35 лет. Дочери Татьяне 30 лет. Дети у меня хорошие, самостоятельные, серьезные. Слишком уж много испытаний выпало на их долю. Как только Геннадий начал занимать ответственные посты, дети были в постоянном напряжении. Так называемые доброжелатели заискивали и в то же время следили за ними в ожидании проступков. Когда же Геннадий стал одним из основных оппонентов Лукашенко, вся семья мгновенно попала в опалу.

Дмитрий после окончания физического факультета Белорусского государственного университета работал в концерне «Белнефтехим» рядовым инженером. Однажды начальник управления предложил ему возглавить отдел. Дескать, с руководством все согласовано. Дмитрий написал по этому поводу заявление. Его непосредственный руководитель вызвал к себе и сообщил, что необходимо написать еще одно заявление на увольнение. Оказалось, кто-то «наверху» так решил перестраховаться, чтобы не получилось как с Шереметом. Накануне состоялся суд над журналистами Павлом Шереметом и Дмитрием Завадским.

Иван Титенков, будучи управляющим делами президента, как–то предложил мужу: пусть твой сын у меня поработает, буду 1000 долларов платить в месяц. Так хотели «купить» отца через сына.

А как поступили с Татьяной? Она с отличием окончила экономический университет. Во время учебы Национальный банк республики заключил с ней и еще несколькими лучшими студентами договор, согласно которому выплачивал им стипендию, а после завершения учебы должен был принять на работу. Диплом был уже у нее в руках, а Национальный банк в трудоустройстве без объяснения причин отказал. Возможно, потому, что она - дочь Карпенко. Как только она нашла другую работу, то сразу же остальных выпускников приняли в Национальный банк.

- В чем суть счастья?

- Очень сложный вопрос. И думаю, у каждого есть свой ответ. Порой, имея его, мы не понимаем, что оно рядом. Кто-то считает здоровье главным показателем счастья. Но ведь и здоровые люди бывают глубоко несчастными. Деньги? Нет, и за них не купишь здоровье, любовь. Любить и быть любимой? Это прекрасно, но недостаточно для цельной натуры. Счастье в детях? Оно будет половинчатое, не полное. Работа? Нет, здесь, в Германии, я вижу много молодых людей, которые имеют и хорошую работу, и деньги, но одиноки и глубоко несчастны. Видимо, необходимо обладать всем в совокупности.

Женщина в жизни должна состояться как жена, мать, бабушка. Мужчина - как опора семьи. Я думаю, счастье, это когда спокойно на душе и сердце поет.

Да что обо мне говорить, я была обычная женщина, жена Геннадия Карпенко. Прожили мы вместе почти 30 лет и пролетели они молниеносно. О муже я могу вспоминать много и долго. Не только потому, что он был прекрасный отец и муж. Он был настоящим человеком, настоящим политиком. И говорю я это не потому, чтобы его похвалить, нет. Я имела возможность сравнить его с другими политиками. И поверьте, им очень далеко.

Да и политикой я стала заниматься после того, как моего мужа убили. Таково мое глубокое убеждение, что бы ни говорили власти. Этим я мстила за него. Это помогло мне выжить.

Были созданы две общественные организации, одна благотворительная, а другая просветительская. Основная ее цель, это посещение регионов страны и просвещение белорусского населения, что актуально по сегодняшний день. В рамках этой организации были объединены женщины. Жены и матери, чьи мужья и сыновья были убиты, похищены и содержались в тюрьмах.

- Почему вы выбрали заграницу?

- Эмиграция - это жизненное испытание. Не все способны ее перенести. Почему я уехала? Однозначно ответить трудно. Прежде всего, психологически было тяжело. Я потеряла мужа, а дети - отца. Все окружающие отстранились от нас, боялись общаться, боялись нам позвонить, зайти в гости, хотя прежде дверь не закрывалась. Мы остались практически одни, изгои. Было очень обидно, ведь Геннадий столько делал для людей! Не оставили нас в покое и спецслужбы. За мной, не скрывая, следили. Посещали странные люди не только днем, но и ночью. Делали странные предложения и предупреждали. Я все время была в напряжении. Я боялась за детей, тем более был уже пример, как расправляются через них с родителями .

Дети боялись за меня. Кроме того, я была уверена, что Лукашенко отомстит за белые тапочки, которые выслала ему по почте на день рождения, после высказывания, что я обращалась к нему с просьбой похоронить мужа. Вначале я сделала попытку вывезти только детей, чтобы без оглядки продолжать работать, но безрезультатно. Должны были выезжать или все, или никто. Еще я думала, что в свободной, демократической Европе будет больше возможностей заниматься политикой, борьбой против диктатуры. Но, увы, белорусской проблемой занимаются только те политики, кто по роду деятельности должен этим заниматься, и общаются только с теми белорусами, кто приехал к ним из Беларуси. Чтобы обозначить свою работу и поставить галочку. Одного я знаю политика, который составляет исключение. Это Ханс-Георг Вик. Как долго я буду в Германии? На этот вопрос могу ответить однозначно. Как только в Беларуси произойдут соответствующие перемены, я вернусь.