Витебск очень изменился. Серые панельные дома стоят рядом с серыми административными зданиями. Однако отрезок улицы у площади Свободы один раз в месяц становится ареной для демонстраций — в День солидарности с политзаключенными.

Долгое время журналисты и правозащитники могли беспрепятственно продолжать свою работу в белорусском городе Витебске. Однако эти времена закончились. В Витебске, как и по всей стране, власти ужесточили методы обращения с критиками. Те, кого это коснулось, в приватной беседе рассказывают об обысках в квартирах и арестах.

Витебск очень изменился. От некогда красивого города Марка Шагала в нижней части сегодняшней улицы Ленина мало что осталось: серые панельные дома стоят рядом с серыми административными зданиями. Однако отрезок улицы у площади Свободы, примитивной начищенной до блеска территории, один раз в месяц становится ареной для демонстраций — в День солидарности с политзаключенными. И каждый раз седобородый мужчина в потертом пальто продает здесь «Народную волю», одну из последних оставшихся в Беларуси оппозиционных газет.

«Все наши мобильные под контролем»

Вот уже 11 лет этот мужчина выставляет свой столик на мостовой, достает газеты из целлофановых пакетов и ждет покупателей. «Я уже со счета сбился, сколько раз они забирали меня отсюда в милицию», — рассказывает он. Его пинали и били, конфисковывали то, что он продавал. Но он не сдается — он никогда не попросит это незаконное государство с его незаконным руководством о разрешении, клянется человек, который вот уже 20 лет занимает активную политическую позицию.

Долгое время Витебск, население которого по официальным данным составляет около 350 тыс. человек, считался провинциальным городом, в котором было возможно многое из того, чего власти в столице Минске не терпели. Однако после волны обысков в квартирах независимых журналистов и арестов в конце марта все изменилось. После неожиданно масштабной демонстрации, приуроченной к 90-летию провозглашения Белорусской Народной Республики, режим Лукашенко заметно закрутил гайки по всей стране. Одной из жертв этих ужесточенных мер стал и Фонд имени Фридриха Эберта, который вынудили закрыть его небольшой офис в Минске.

Местный журналист Вадим Барщевский уверен: «Наши телефоны и все наши мобильные прослушиваются — тем более сейчас», — говорит он. Ему нанесли визит сотрудники КГБ потому, что он работал как независимый журналист. Его жена Елена вспоминает: «Они задержали меня на работе, затолкали в машину и приказали открыть квартиру". Неоднократно она и ее муж пытались как-то подготовиться к этому дню: им и другие объясняли, как надо вести себя в момент задержания. И, тем не менее, они чувствовали себя абсолютно беспомощными.

«И тогда я досчитала до десяти и глубоко вздохнула», — рассказывает Елена и просит свою невестку показать западной прессе протокол конфискации. Он занимает две с половиной страницы, оформлен очень аккуратно, в нем все перечислено: ноутбуки, принтеры, радио, звукозаписывающая аппаратура, камеры, документы и так далее. «Они просто обчистили нас», — говорит Барщевский. «Но им меня не запугать!»

30 задержаний, 10 случаев лишения свободы и 20 штрафов

Менее оптимистично настроены двое других активистов-правозащитников, которые упорно отказываются говорить в закрытых помещениях и называть свои имена. «В результате того, что мы отстаиваем права человека, мы превращаемся в диссидентов», — аргументируют правозащитники, офисы которых находятся в Минске. «Здесь, в Витебске об этом вообще не может быть речи», — говорит более молодой из них — хорошо одетый молодой человек.

Разговор состоялся в парке между зданием КГБ, расположенным в конце улицы Советская, и площадью Ленина. «Репрессии и слежка сегодня при Лукашенко даже хуже, чем на закате советской эры», — говорит старший активист. 30 задержаний, 10 случаев лишения свободы и 20 штрафов от 70 до 700 тыс. белорусских рублей (от 20 до 200 евро, то есть до двух размеров средней зарплаты по Витебску) зарегистрировано только с начала этого года. Говоря об этом, активисты постоянно нервно озираются.

В последнее время власть стала опять практиковать — как это уже было в 1980-е годы — навешивание на инакомыслящих ярлыка душевнобольных. «Диссидент рано или поздно выйдет из тюрьмы, а вот новым политическим заключенным режима Лукашенко, возможно, грозит пожизненная психушка», — говорит один из активистов.

Пауль Флюкигер
Die Welt