Вот уже десять лет как “Народная воля” периодически выходит с портретами Захаренко, Гончара, Красовского, Завадского и шапкой на первой полосе — “Іх лес хвалюе Беларусь”. Между тем есть и другое мнение. Сергей Дубавец, “писатель, журналист, издатель” (так он охарактеризован на сайте агентства БелаПАН, где ведет постоянную рубрику, а для меня — один из интереснейших белорусских публицистов), считает, что “стаўленьне да гэтай справы грамадзкае думкі і ўсяго народу — ніякае” и что в целом “тэма ані не пашырае пратэставыя настроі, ані не спрыяе нацыянальнаму адзінству й разьвіцьцю”. В общем, вопрос “Где?” (имеется в виду известный слоган “Где Захаренко? Где Гончар?”), по мнению публициста, “гучыць як на заежджанай кружэлцы, сам для сябе, не патрабуючы адказу”. Короче, если верить Дубавцу, “іх лёс не хвалюе Беларусь”.

Итак, “хвалюе” или “не хвалюе”? Возможно, кто-то скажет, что справедливому разрешению этой проблемы могли бы помочь соответствующие социологические опросы. Кстати, может, они и были, просто мне о них не известно. Но одновременно могут зазвучать и голоса, протестующие против “социологического измерения” гибели людей. И — не буду скрывать — эта последняя позиция близка мне. Надо ли объяснять, что по причине чисто человеческой?

Да и С.Дубавец в этом плане никакой не циник, более того, он полон нормального сочувствия к “человеческой трагедии”. Просто у него задача другая — поправить ориентиры в ее общественном восприятии. Зачем? Вот это самый главный вопрос. И я постараюсь на него ответить. Но прежде не могу не заметить: утверждая, что судьба “исчезнувших” наш народ “не волнует”, сам Дубавец очень даже взволнован этой проблемой, которую сегодня вполне можно обозначить как “место трагедии “исчезнувших” в новейшей истории Беларуси”.

Еще в 2002 г. на страницах “Нашай Нiвы” он призывал “забыть об исчезнувших соратниках ППРБ” и советовал оппозиции “актуализироваться”, т.е. заняться действительно серьезными, на его взгляд, проблемами. И вот прошло семь лет, а в обществе по-прежнему существует “неправильное” понимание “трагедии четырех”. Поэтому в десятилетнюю годовщину “исчезновения” С.Дубавец выступает в интернете с заметками “Где Захаренко? Где Гончар?.. Нет ответа”, снова пытаясь деполитизировать и, соответственно, дегероизировать эту трагедию, во имя, как ему представляется, не только исторической правды, но, может быть, прежде всего руководствуясь истинными интересами Беларуси, ее будущего.

Аргументы несложны. “Исчезнувшие” — никакие не политические оппоненты режима, а напротив — его создатели и участники. Они жертвы “субординационных” разборок, “сражения за кресла”. Когда-нибудь о них расскажут по телевидению, как сегодня рассказывают об убийствах Урицкого и Кирова, имевших “чисто субординационный характер” и никак не связанных с их “политической позицией”. Здесь, конечно, С.Дубавец имеет в виду Гончара и Захаренко. Что касается Завадского, то он жертва “игр политиков или бандитов”. А Красовский вообще “попал под раздачу”.

И вот все четыре судьбы оппозиционеры объединили “пад одну прапагандысцкую марку” и размахивают этим “палiтычным жупелам”, надеясь, “што з яго дапамогай удасца скiнуць абрыдлага дыктатара”. И это в то время, подчеркивает С.Дубавец, когда “улада памалу дрэйфуе ў бок балянсу на ўсходніх і заходніх межах краіны, — здавалася б, да таго, пра што так даўно сьняць нашы дэмакратычныя сілы, а сілам і хочацца прызнаць гэта, аж не — “зьніклыя” не даюць. “Мёртвы хапае жывога”.

Тех, кого передергивает от сближения “трагедии четырех” с “политическим жупелом”, я прошу успокоиться. Полемика в этом направлении при всей ее моральной выгодности неплодотворна. Вопрос поставлен, говоря по-белорусски, рубам: кто они, Захаренко и Гончар? политические оппоненты власти или жертвы внутриноменклатурных разборок? И поскольку С.Дубавец, отвечая на него, без уверток называет неправдой то, что их считают “политическими оппонентами режима, с которыми расправились за их политическую позицию”, я также прямо заявляю, что считаю это его мнение неискренним. Потому что не может такого быть, чтобы С.Дубавец не знал, что оппоненты режима очень часто выходят из его же среды. Если следовать подходам С.Дубавца, то и Михаила Чигиря, принципиально не согласившегося с проведением антиконституционного референдума в ноябре 1996 года, тогда же публично подавшего в отставку с поста премьер-министра и заплатившего за этот поступок и последующую оппозиционную деятельность тюрьмой, нельзя считать политическим оппонентом режима. По Дубавцу, и Александр Козулин не может рассматриваться оппонентом режима, поскольку в свое время был приближен к власти. Что Дубавцу до того, что и Козулин, и Климов были на волосок от смерти...

А может быть, все “настоящие” оппоненты власти — это сидящие в Вильнюсе, Праге, Варшаве и настолько объемно мыслящие белорусские публицисты и аналитики, что для них и тюрьма не довод? Они тут же подведут вам аргумент, что человек специально сел в тюрьму, чтобы подгадить делу укрепления белорусской независимости. Или что это “очередной проект КГБ”, “рука Москвы” и т.д. И, конечно, их ни за что не убедить в том, что если бы это была только “борьба за кресла”, дело не закончилось бы кровью.

Кстати, о крови... С.Дубавец довольно часто в своей публицистике любит брать в иронические кавычки это выражение — “кровавый режим” как штамп оппозиционной фразеологии. Но чем, какой мерой, Сергей Иванович, будем измерять действительно пролитую кровь? Тут с иронией поосторожнее надо бы... Как и с историческими примерами. Неловко мне вам, образованному человеку, напоминать, что убийство председателя петроградской Чрезвычайки Урицкого, совершенное Леонидом Канегиссером, никак не подверстывается под “субординационные” разборки. И уж какая “субординация” в убийстве Кирова, после которого потянулся шлейф массовых репрессий?

Вообще, Сергей Иванович, дивлюсь безапелляционности ваших суждений. Вот вы утверждаете: “І нават калі зьніклі яны на загад Лукашэнкі, гэты загад — са сфэры асабістых дачыненьняў, а не змаганьня сьветапоглядаў ці стратэгіяў”. А что, собственно, вы знаете о мировоззрении Захаренко или Гончара? Они что, вам исповедывались? И почему вам недостаточно того, что они заявляли и делали накануне своей гибели? Может, потому, что они какие-то не родные, не близкие вам, не тот запах от них идет, что ли? Не видится вам национальное, белорусское в их облике? А если еще точнее, не являются ли эти фигуры маргинальными в вашем “пошуку тоеснасці беларуса ў сваёй краіне і ў свеце, у гісторыі і ў космасе”? Это я цитирую духовно-творческую самоаттестацию С.Дубавца на том же сайте БелаПАНа.

Но при таком подходе, Сергей Иванович, не разрушается ли многообразие того национального и гражданского единства в борьбе за подлинно демократическую Беларусь, которым вы, несомненно, озабочены? Я понимаю: для вас важно, за какую Беларусь были Захаренко и Гончар. Да уж во всяком случае не за ту, что нам навязана сегодня. И, конечно, не за российский протекторат, лишенный национального языка и культуры. И вы это знаете. Но упрямо считаете, что мертвые Гончар и Захаренко хватают живую Беларусь, что использование их имен в качестве “политического жупела” — тормоз на пути демократической трансформации власти, прогрессивного изменения ее внешней и внутренней политики.

Вот и семь лет назад вы пытались убедить себя и читателей: “У паспалітага люду надпісы “Где Захаренко?” выклікаюць неразуменне. Нікуды ня дзелася незалежнасць, паболела мовы ў афіцыйных СМІ, паболела беларускіх кніг... Падобна, што настае іншы этап гісторыі” (“Наша Ніва”, 2002, 22 февраля). Ну и на каком мы сегодня (спустя семь лет) историческом этапе находимся? “Развитого авторитаризма”? Что же касается того, куда мы нынче “дрейфуем”, то об этом вам, Сергей Иванович, могут рассказать не только Николай Автухович и его друзья. А уж о положении с белорусским языком в тех же официальных СМИ вы, полагаю, знаете, в том числе и из недавнего письма группы видных наших интеллигентов.

Я знаю, Сергей Иванович, вы давно бьетесь над этой проблемой: как выйти из плена черно-белой логики, когда на чудо надеяться невозможно (тут очень уместны слова насчет того, что “никто не даст нам избавленья”), а противостояние оппозиции и власти представляется бесплодным и бесперспективным. Вы пытаетесь убедить, что демократическим силам следует научиться играть на поле власти. И вспоминаете бисмарковское: “Политика — искусство возможного”. Я не уверен, что Лукашенко изучал биографию Наполеона, но пока он действует согласно его формуле: “У силы нет ни ошибок, ни иллюзий”. Понятно, что сравнение лестное для нашего правителя, но, видимо, не случайно слова “абсолютизм” и “авторитаризм” так схожи. И эта сила, вы прекрасно знаете это, отметает любые предложения оппозиции о сотрудничестве.

На извечный вопрос “Что делать?” у меня, в отличие от вас, Сергей Иванович, нет ответа. Хотя я, как и вы, сторонник мирных действий и в целом эволюционного процесса. Но есть еще нормальная, традиционная гуманистическая позиция, связанная с нашей писательской профессией, Сергей Иванович, и она предписывает нам, когда речь идет о человеческих жизнях, не играть в высоколобых политических гуру, удивляющих мир парадоксалистским мышлением. Поэтому, возвращаясь к оценке судеб Захаренко и Гончара, мне кажется, нельзя не признать после всего, что мы знаем (от рапорта генерала Лопатика до истории с алкаевским пистолетом и материалов Пургуридеса), что они пали жертвой государственного терроризма, т.е. использования государственных механизмов в уничтожении неугодных людей. Так давайте же не будем, Сергей Иванович, прятаться за словеса вроде “субординационных разборок”, а станем называть вещи своими именами. Но, может быть, вам такая терминология невыгодна, потому что она переводит “трагедию четырех” в другой, не номенклатурный, а именно политический класс? А в этих условиях как-то сложно действовать в согласии с заповедью “железного канцлера”.

Простирая свой взгляд в будущее, вы мечтаете, что когда “жупел канчаткова рассыплецца, на яго месцы паўстануць чатыры асобы (Вайсковец, Юрыст, Прадпрымальнік, Журналіст)”. В общем, никаких знаковых фигур в истории современной Беларуси. А я думаю, что речь в будущих трудах и учебниках по истории Беларуси будет идти не просто о некоем военном, а о министре внутренних дел, не о каком-то юристе, а о члене правительства и главе Центризбиркома. Людях сложных, трагических судеб, в которых отразилась эпоха. И мы действительно узнаем во всех подробностях, за что были убиты журналист Завадский и предприниматель Красовский. И получим подлинную картину событий. Тогда-то и станет ясно, кто есть кто в новейшей белорусской истории.

А пока столь раздражающие и власть, и — к сожалению — С.Дубавца вопросы “Где Захаренко? Где Гончар?” будут звучать. И пока они звучат, можно надеяться, что не все умерло в нашей жизни, в наших людях, в нашей стране.

Семена Букчин
Народная воля