Какую сенсацию выдал российским телевизионщикам бывший министр сельского хозяйства и продовольствия Беларуси Василий Леонов? Сколько стоит видеокассета с записью последних минут жизни экс-министра внутренних дел Юрия Захаренко и кто ее продает? Правда ли, что Василий Леонов собирался сам идти на президентские выборы, но в последний момент передумал? И на самом ли деле белорус Леонов сегодня в России ворочает миллионами?

Об этом и не только «Народная Воля» расспросила самого Василия Севостьяновича.

— Василий Севостьянович, в последней серии политсериала «Крестный батька» вы сделали громкое заявление: «Я знаю то, чего пока никто не знает». Это вы о чем говорили? И когда собираетесь шокировать общественность скандальной информацией?

— Скажу сразу, что в непосредственных съемках «Крестного батьки-4» я не участвовал. В фильме использована старая запись, сделанная накануне выборов 2001 года. Я ввязался в ту избирательную кампанию только потому, что появились реальные документы об «эскадронах смерти». Тогда НТВшники согласились показать в эфире материалы, касающиеся громких исчезновений в Беларуси. Но затем мне сказали, что поступил запрет на показ и фильма и документов, которые там фигурировали. Речь, прежде всего, о рапорте генерала Николая Лопатика, который возглавлял Главное управление криминальной милиции Беларуси.

— Интересно, а после «Крестного батьки» вам звонили, расспрашивали о сенсации?

— Нет. Видимо, сейчас все это мало кого интересует.

— Но сегодня тему пропавших политиков снова стали поднимать, в том числе и отдельные претенденты на президентский пост.

— Да, что-то говорят. Но на какие выборы пошли эти люди? С кем они собираются соперничать? Генерал Лопатик признает подлинность рапорта и, насколько я знаю, не отказывается от своих слов. Известно, что Дмитрий Павличенко, которого Лопатик называет одним из главных действующих лиц в устранении Юрия Захаренко, Виктора Гончара и Анатолия Красовского, был выпущен из СИЗО КГБ по личному указанию Лукашенко. На мой взгляд, господин Лукашенко должен как минимум аргументированно объясниться, но он принципиально молчит на эту тему. Так о чем с ним можно вести речь? И как можно считать его кандидатом на президентский пост? Президент — гарант Конституции. Он должен быть безупречен. А на основании рапорта Лопатика я, как и любой другой гражданин страны, имею полное моральное право подозревать Лукашенко в причастности к насильственным исчезновениям. Ибо бывший госсекретарь, а ныне — помощник по особым поручениям Виктор Шейман до сих пор входит в его избирательный штаб и, я в этом уверен, играет там далеко не последнюю роль. И если претенденты на президентское кресло хотят чем-то отличаться от Лукашенко, то эти вещи необходимо озвучивать.

Это, кстати, одна из причин, по которой мне стыдно наблюдать за так называемой избирательной кампанией.

— А другие причины озвучите?

— Не могу понять, почему практически все этот странный процесс называют «выборами». Нет у нас в стране честных и прозрачных выборов! Выборы — это когда я могу высказаться не только на страницах «Народной Воли», но и в «Советской Белоруссии», получить эфир на телевидении. Иначе как оппозиционным кандидатам донести свои мысли до всех избирателей? Предположим, вашу газету читает двести-триста тысяч человек. А остальные?..

Поэтому зачем вы себя обманываете, господа претенденты на пост №1?.. Вы участвуете в спектакле под названием «Выборы». Ваш выход -- в массовке. Вот и все.

— Хорошо, а что вы предлагаете? Бойкот?

— Я полагаю, что настоящие мужчины, которые действительно думают о стране, должны принципиально заявить: мы в таких концертах не участвуем. Вопрос в том, когда это сделать. Можно ведь сойти с дистанции и за день до голосования…

— Но есть и другое мнение. Например, многие европейцы считают, что оппозиция должна идти на выборы. Депутат ПАСЕ Христос Пургуридес считает, что это участие «только лишний раз продемонстрирует, что выборы были несвободными».

—Пургуридес — европеец до мозга костей. У него несколько другой взгляд на жизнь.

Я бы хотел знать: а что будет делать оппозиция с досрочным голосованием? И как будет доказывать, что выборы на самом деле сфальсифицированы? Вот я пришел и проголосовал. Назавтра мне объявляют: у этого — один процент, у этого — два, у этого — пять, а Лукашенко набрал максимальное количество голосов. И как оппозиция будет меня, рядового избирателя, убеждать, что я не должен верить этим цифрам? Где четкий механизм фиксации фальсификаций? Мы уже имеем опыт минувших лет…

— Кстати, об опыте. Если не ошибаюсь, во времена Лукашенко теледебатов во время президентских кампаний никогда не было…

— На мой взгляд, уважающие себя политики не должны участвовать в теледебатах в записи. Записали, подправили, вырезали самое главное и выпустили в эфир. Для чего тогда вообще болванчиком появляться на экране? Нужен только прямой эфир.

— Председатель Центризбиркома Лидия Ермошина говорит, что далеко не все кандидаты готовы к прямому эфиру…

— Правильно. И народ должен видеть, за кого голосовать. Если политик не может аргументировать свою позицию, связать два слова, зачем ему вообще президентское кресло? А так всех прилижут, причешут и все. Прямой эфир покажет, кто есть кто.

— Допустим, спектакль «Выборы» отыграли. Исполнитель главной роли Александр Лукашенко выходит на бис. Народ идет на площадь. Что дальше?

— Ну, постоят неделю. Или две. Кого-то разгонят. Кто-то замерзнет и сам уйдет. Но главный вопрос — за кого идти на площадь?..

— Мне на днях на почти аналогичный вопрос красиво ответил писатель и художник Адам Глобус: «За Беларусь».

— Дай Бог. Только я все равно не знаю, за кого. И за какую Беларусь. Лукашенко тоже ведь белорус. И тоже утверждает, что он — за Беларусь.

— А вам предлагали поддержать кого-то из кандидатов?

— Нет.

— Василий Севостьянович, а почему вы сами на выборы не пошли? Был слух о том, что вы намерены баллотироваться…

— Было бы еще на одного кандидата больше. И смысл? Выборов все равно нет. А участвовать в показательном фарсе не хочу.

И потом, есть еще одно обстоятельство. Вся эта оппозиционная публика до сих пор не может договориться между собой. И я думаю, не случайно. Посмотрите историю Белорусского Народного Фронта: его уже раскололи на столько частей… Это хорошо разыгранная спецслужбами комбинация, которая успешно реализуется и в других оппозиционных структурах. Для спецслужб не составляет труда поссорить людей. Можно сделать пленки, документы, кассеты, подделать голоса. На это, как ни странно, многие покупаются…

— Если не ошибаюсь, одно время вы симпатизировали Владимиру Некляеву…

— Я его просто знаю лучше других. Уверен, что он может проявить мужество. Может, свое веское слово еще скажет.

— А Андрей Санников?

— Не знаю, что он может делать, какие должности занимал после того, как ушел с поста замминистра иностранных дел, чем на жизнь зарабатывал. Руководить государством — это ведь не только издавать декреты и подписывать указы. Почти все кандидаты на высокое кресло знают, что надо делать. Но почти никто не знает — КАК…

— Н-да, нагнали вы тоски: выбора нет, перемен за туманом не видно…

— Оппозиции нужно было единым фронтом выдвинуть власти свои веские условия. И если они не будут выполнены, то отказаться от выборов. А так Лукашенко будет претендовать на легитимность, поверьте моему слову. И ему сегодня оппозиция дает формальное право претендовать на это. 16 человек участвуют в президентской гонке — шутка ли! Я несколько месяцев назад в интервью «Народной Воле» уже говорил, что наша оппозиция — это коллективный поп Гапон. С тех пор мое мнение не изменилось. Вообще, весь этот предвыборный шабаш — наш национальный позор…

— Василий Севостьянович, хочу еще раз вернуться к теме громких исчезновений. В свое время вы говорили, что была возможность выкупить у неких персон видеозапись последних минут жизни генерала Захаренко…

— Да, мне на самом деле предлагали купить такие видеокассеты.

— За сколько, если не секрет?

— Дорого не просили. И деньги были. Не мои — был человек, готовый оплатить покупку.

— И почему сделка не состоялась?

— Я полагаю, что у тех, кто ко мне обращался, кассет не было. Но мне кажется, что они где-то существуют. До сих пор живы и свидетели, которые могут много рассказать об этих делах. А молчат, потому что боятся.

2001 год помните? Когда Владимир Гончарик держал в руках копии рапорта Николая Лопатика и бывшего начальника СИЗО Олега Алкаева, у него дрожали руки…

— Зато сегодня наверняка развязаны руки у экс-председателя КГБ Владимира Мацкевича, который уже много лет работает в России…

— Я обращался к этому генералу несколько лет назад. Он меня не услышал. Сейчас мы не общаемся.

— Вы часто бываете в Москве. Есть информация, что там нередко появляется и экс-генпрокурор Беларуси Олег Божелко, который рассказал вам немало интересного о расследовании громких исчезновений.

— Я с ним давно не встречался. Когда Божелко после отставки находился в одном из подмосковных монастырей, мы с Павлом Шереметом приехали записывать с ним интервью, на которое он дал согласие. Но когда мы к нему приехали, он категорически отказался. Думаю, белорусская власть дала Божелко гарантии, что не будут преследовать его семью, и он в обмен на это согласился молчать.

— А про экс-министра внутренних дел Владимира Наумова что скажете? Он владеет информацией не только о взрыве возле стелы, прозвучавшем в День независимости. Может поведать кое-что и о насильственно похищенном телеоператоре Дмитрии Завадском…

— Я от Наумова ничего не жду. Ни хорошего, ни плохого. Он из команды Лукашенко. И даже если начнет что-то говорить, то как к этому люди отнесутся? Ведь он служил, и даже прислуживал…

— У нас люди добрые. Могут пожалеть, простить, понять.

— Могут. Но будут ли уважать?..

— Василий Севостьянович, 13 лет назад — 11 ноября 1997 года — вас вывели из министерского кабинета в наручниках. Помните тот день?

— Конечно. Тогда у Лукашенко якобы были неопровержимые доказательства, что я убил его друга Евгения Миколуцкого. Но ни этот абсурдный факт, ни другие мне так и не вменили. Судья Верховного Суда Чертович построил приговор на показаниях одного из свидетелей, данных на предварительном следствии, которые Чертович не имел юридического права оглашать в суде…

Хорошо помню, что меня задержали во вторник. А в понедельник ко мне приехал гонец, который сказал: собирай чемоданы, выписан ордер на твой арест. Я отмахнулся: ну чего я буду бегать? И вспомнил об этом разговоре только тогда, когда на запястьях щелкнули браслеты…

— Вы хорошо описали тюремную жизнь в своей книге «Работа над ошибками». Продолжение мемуаров планируется?

— Может быть. Мне есть еще что рассказать и осмыслить. Но это будет скорее после того, как закончится эра Лукашенко.

— И когда, по вашим прогнозам, она завершится?

— Хоть и говорят, что выбор делает белорусский народ, я уже не раз повторял: ключи от белорусской власти находятся в Кремле. И сам Лукашенко является проектом Кремля, который был навязан белорусам и в 1996 году, когда к нам приезжали Черномырдин, Строев и Селезнев…

Нам известны и возможности России — если они захотят завершить проект, они это сделают. Причем в любой момент.

— Недавно на одном из форумов в интернете читала: мол, Леонов сегодня занимается бизнесом, ворочает миллионами в России, и ему нет никакого дела до того, что происходит в Беларуси…

— В свое время мы пытались зарегистрировать в Беларуси белорусско-российский фонд «За новую Беларусь». Потратили немало времени и сил, но результата не добились. Был запрет на регистрацию. Затем мы зарегистрировали этот фонд в России, но директору и владельцу предприятия было настоятельно предложено от нас избавиться. Я не мог подставлять людей, и эту деятельность пришлось свернуть.

Что касается бизнеса, то не хочу сказать, что я нищий и голодный. Но мог бы добиться большего, если бы в мои дела не совала нос белорусская власть.

— Правильно ли я поняла, что вы до сих пор чего-то опасаетесь?

— Да. В любой момент могут или палку в колеса вставить, или прийти и все разрушить…

Марина Коктыш
Народная воля