Белорусская диктатура применяет весь репрессивный механизм подавления свободомыслия. Об этом заявила вдова похищенного в Беларуси бизнесмена и общественного деятеля Анатолия Красовского, лидер гражданской инициативы «Мы помним» Ирина Красовская.

- Если дело о теракте в минском метро раскрыли фактически за сутки, почему за 11 лет не смогли поставить точку в делах о громких исчезновениях? Тем более, что у следователей, по идее, вообще не было никаких зацепок, а по пропавшим - масса документов, признаний и показаний.

- Теракты, похищения оппонентов, фальсификация выборов, расправы над участниками мирных демонстраций - это все звенья одной цепи, это все проявления диктаторского режима, который держится на страхе: на страхе народа быть наказанным и поэтому боящимся сопротивляться, а также на страхе власти потерять силу и по этой причине применяющей весь репрессивный механизм подавления всякого свободомыслия.

Но каждый диктатор страшен только пока он у власти. Рано или поздно любая диктатура бесславно уходит, и все диктаторы заканчивают одинаково. Последние события в мире показали это. И тем страшнее в Беларуси становится тем, кто стоит за уничтожением свободы слова, свободы собраний, свободы выбора и права на жизнь и справедливый суд.

Отсюда неоправданно жестокая реакция властей, а также неадекватные слова и поведение их лидера. Отсюда абсурдные обвинения участникам мирных демонстраций, незавершенные расследования политических исчезновений, публичная ложь и оскорбления в адрес не только оппозиции, но и мировых политиков. Мне жаль только тех людей, которые до сих пор верят государственной пропаганде. После странной смерти Геннадия Карпенко и исчезновения Юрия Захаренко, Виктора Гончара, Анатолия Красовского и Димы Завадского я слышала и видела немало реакций со стороны разных людей в Беларуси – от сочувствия и сопереживания до открытой ненависти и защиты действий режима. После Площади 19 декабря тех, кто перестал верить режиму, стало гораздо больше. И это радует. Обидно только, что это процесс восстановления самосознания и самоуважения слишком медленный. И в то время, как наши соседи в Польше, Литве, Латвии уже живут нормальной европейской жизнью – не стоят в очереди за валютой или визами, могут купить сахар и гречку без очереди, могут послать ребенка в любой университет и поехать на работу в любую страну – Беларусь становится все большим изгоем и посмешищем в центре Европы.

Что касается скорости и эффективности работы правоохранительных органов в деле расследования терактов и исчезновений – то это зависит не от их профессионализма, а от политического заказа сверху. Кто станет расследовать политические похищения, если среди главных подозреваемых в причастности к насильственным исчезновениям стоят имена Лукашенко, Шеймана, Сивакова, Васильченко, Павличенко, Наумова? Мог ли генеральный прокурор Шейман возбудить уголовное дело против самого себя, или же министр внутренних дел Наумов дать приказ допросить президента? Не сомневаюсь в том, что следственные органы работают профессионально. И если бы им позволили ответить на все вопросы, просьбы, требования, жалобы, которые мы им ставили в течение 10 лет, дело было бы расследовано уже давно. Но нет ответов на вопросы: почему в ноябре 2000 года был арестован командир в/ч 3214 МВД Павличенко, а затем отпущен после вмешательства президента? Почему Председатель КГБ Мацкевич и генеральный прокурор Божелко мгновенно были уволены со своих постов сразу после этого? Для каких целей выдавался расстрельный пистолет из СИЗО МВД в дни, совпадающие с датами исчезновений Захаренко, Гончара и Красовского? Почему была отменена просьба генерального прокурора Божелко к России прислать аппаратуру для поиска трупов в земле? Есть сотни других безответных вопросов. Ответов нет, так как ответы на эти вопросы могли бы полностью изменить всю политическую ситуацию в стране.

- Когда в последний раз Вы получали какую-нибудь официальную информацию о деле Красовского?

- Последнюю развернутую информацию, полученную от следственных органов (если можно считать таковой сообщение на 7 листах), я получила в январе 2003 года в постановлении следователя прокуратуры г. Минска Чумаченко о приостановлении предварительного расследования по уголовному делу по факту исчезновения Гончара и Красовского. Это в принципе и единственная развернутая информация, которую мы получили за 12 лет. В этом официальном сообщении мы нашли много фактов и противоречий, которые впоследствии наши юристы, а также спецдокладчик Парламентской Ассамблеи Совета Европы Христос Пургуридес смогли использовать (в сочетании с другой полученной нами информацией) для выводов о причастности высших должностных лиц Беларуси к насильственным исчезновениям политических оппонентов. Дело было приостановлено в январе 2003 года, а затем возобновлено в июне 2003 года, наверное, частично из-за наших жалоб и давления мировой общественности, но более вероятно для того, чтобы впредь не совершать такие ошибки, как предоставление возможности получения родственниками и юристами доступа к любой официальной информации о расследовании дел исчезновений политических лидеров в Беларуси.

С 2003 года у меня нет никакой официальной информации от прокуратуры о проведении следственных или иных действий по делу исчезновения Виктора Гончара и Анатолия Красовского. Ссылаясь на то, что «расследование преступления продолжается, сведения о проводимых по уголовному делу оперативно-розыскных мероприятиях и следственных действиях до окончания расследования разглашению не подлежат», прокуратура уже более 8 лет отказывает нам в получении любой информации по делу до его завершения (когда?). С тех пор я каждые 3 месяца получаю информацию о том, что следствие продолжается за подписью очередного главного, старшего, самого старшего или иного следователя по особо важным или важнейшим делам прокуратуры города Минска. Я уже перестала вести счет количеству поменявшихся следователей и их имен. Думаю, что им самим неловко видеть свою подпись под этими документами, так как это разрушает их моральное и профессиональное самоуважение.

- Верите ли Вы в официальную версию дела о взрыве в метро?

- Не верю. И причина опять все в том же – в зависимости правосудия от политического заказа. Кроме того, до сих пор общество не получила внятных ответов от властей на конкретные вопросы. А то, что пытаются навязать обществу – не объясняет происшедшего, а поднимает еще больше вопросов по поводу как подозреваемых, так и действий правоохранительных органов. А в последнее время мы к тому же видим столько абсурдных ситуаций, связанных с правосудием и теми, кто его осуществляет, что доверие к ним падает с появлением каждого нового омоновца, «избитого» мирными демонстрантами или спецназовца с травмой «отека верхней части заднего бедра».

- Как обстоят дела с Вашим иском к правительству Беларуси?

- Поскольку Беларусь не является членом Совета Европы, то практически единственным местом для осуществления правосудия в делах о насильственных исчезновениях является Комитет по правам человека (КПЧ) Организации Объединенных Наций. Наш иск к правительству Беларуси находится в КПЧ ООН с 2008 года. Мы уже прошли все процедурные вопросы принятия иска ООН. Неоднократно обменялись многочисленными ответами и комментариями с официальными властями Беларуси по поводу процедуры принятия иска. Вполне естественно, что белорусская сторона пытается затянуть эту процедуру. К примеру, одно из их возражений против принятия КПЧ нашей жалобы заключалось в том, что мы якобы не можем обращаться в КПЧ, так как дело находится с 2000 года в рассмотрении Рабочей Группы ООН по насильственным и недобровольным исчезновениям. Но любой юрист-профессионал знает, что никакого противоречия здесь нет, и эти две процедуры не пересекаются. Но тем не менее наши юристам пришлось растолковывать белорусской стороне эту истину.

Далее, белорусская сторона запросила все материалы дела (а это около 2000 страниц текста, включая приложения) перевести на русский язык (оригинал иска и приложения представлены в ООН на английском). Это также заняло определенное время, хотя я не сомневаюсь, что белорусские власти имеют копии доклада Пургуридеса, нашу переписку с прокуратурой и другие материалы на русском языке. Я не пересказываю всех деталей нашей переписки с «компетентными органами Республики Беларусь». Что касается времени рассмотрения жалобы, то, к сожалению, все еще слишком много диктатур в мире и слишком мало судебных органов для них, поэтому существует достаточно длинная очередь на рассмотрение дел по правам человека в ООН. Мы надеемся, что наш иск будет рассмотрен на одном из следующих заседаний. С принятием Международной конвенции ООН для защиты всех лиц от насильственных исчезновений (декабрь 2006 года) и с момента вступления конвенции в силу после ратификации 20-ю государствами (декабрь 2010), а также начала работы специального Комитета ООН по насильственным исчезновениям (июнь 2011) у родственников похищенных появилось больше возможностей и механизмов привлечь к ответственности виновных в насильственных исчезновениях. Это касается как и государств, так и конкретных лиц.

В течение 12 лет мы пытаемся найти правосудие, которого в Беларуси нет и не будет при нынешней власти. Мы просто храним память о тех, кто ушел – о Геннадии Карпенко, о Викторе Гончаре, об Анатолии Красовском, о Дмитрии Завадском. Власти пытаются уничтожить всякое свободомыслие в стране. Но память уничтожить нельзя. Нет границ в наших воспоминаниях и любви, как и нет срока давности за эти преступления. Нельзя уничтожать людей за их желание жить в свободной и процветающей европейской стране, так же как нельзя заключить под стражу будущее Беларуси.

Площадь 19-го декабря – это новое проявление свободы и желания жить в демократическом, свободном, справедливом, европейском государстве. Я горжусь тем, что была на площади в это вечер вместе с моими друзьями Андреем Санниковым, Ириной Халип, Димой Бондаренко, Александром Отрощенковым, Натальей Радиной, Николаем Халезиным, Натальей Колядой и многими- многими – многими другими моими друзьями, знакомыми, теми, кого я не знаю, но кто пришел на площадь выразить свою поддержку будущему Беларуси.

К моему огромному сожалению, я не могу сегодня быть рядом с Владимиром Трофимовичем Халипом, Аллой Владимировной Санниковой, Люциной Юрьевной Бельзацкой, Людмилой Федоровной Мирзаяновой и другими родителями участников Площади в этот сложный для них момент. Но я хочу, чтоб они знали, что их дети – герои свободной Беларуси, что они могут и должны гордиться их стойкостью, убежденностью, достойным поведением на Площади и после.

Я не могу быть сегодня рядом с моей подругой Ириной Халип. Но хочу сказать: «Ира, держись! Своим мужеством ты покорила тысячи людей, заставили их задуматься над их собственной жизнью и будущем их детей. Я хочу, чтоб ты знала, что я и мой муж, наши соседи, все, кто тебя знает и много людей, которые никогда не встречались с тобой, но знают о тебе, Андрее, Даньке - передают тебе огромный привет и большие слова поддержки. Уверена, что скоро увидимся!»

Я не смогла быть на процессе, когда судили Диму Бондаренко и Александра Отрощенкова. Но хочу сказать Оле и Даше – ваши мужья заслужили вашу любовь и наше уважение.

Я хочу сказать всем родным и близким тех, кто сейчас за решеткой, тех, кто вынужден покинуть страну после разгрома мирной демонстрации – благодаря вашим детям, мужьям, женам и родителям Беларусь уважают в мире, благодаря им у новой Беларуси появилось огромное количество друзей в разных странах земного шара, друзей, которые переживают, сочувствуют, молятся, стараются помочь и поддержать и верят, что Беларусь будет свободной очень скоро.