версия для печати

Введение

18.02.04

Ассамблея более двух лет обеспокоена исчезновениями Юрия Захаренко, бывшего министра внутренних дел (исчез 7 мая 1999 года), Виктора Гончара, бывшего заместителя председателя парламента Беларуси (исчез 16 сентября 1999 года), Анатолия Красовского, бизнесмена (исчез с г-ном Гончаром) и Дмитрия Завадского, оператора российского телеканала ОРТ (исчез 7 июля 2000 года). Вниманию Комитета по юридическим вопросам и правам человека были представлены сделанные публично утверждения о том, что эти исчезновения имели политическую подоплеку.

В результате Комитет по юридическим вопросам и правам человека в сентябре 2002 года создал соответствующий подкомитет, чтобы прояснить обстоятельства исчезновений в Беларуси относительно возможных политических причин. Соответствующий подкомитет, который возглавляет С.Ковалев, в январе 2003 года в Страсбурге заслушал заявления членов семей исчезнувших лиц и г-на Алкаева, бывшего начальника минской тюрьмы СИЗО № 1, который получил политическое убежище в Германии. Он также принял во внимание извещение, датированное 20 января 2003 года и адресованное семьям Гончара и Красовского г-ном Чумаченко, старшим следователем прокуратуры г.Минска, и ответ генерального прокурора Шеймана г-ну Фролову, руководителю группы «Республика» в белорусском парламенте. Белорусские власти отклонили несколько запросов подкомитета насчет проведения заседания в Минске с целью заслушать иных лиц, которые могли иметь информацию о судьбе исчезнувших лиц.

Параллельно Комитет по юридическим вопросам и правам человека на своем заседании 5 июня 2003 года назначил меня докладчиком на эту же тему. После некоторых колебаний с белорусской стороны я был приглашен в Минск с 5 по 8 ноября 2003 года. Я хотел бы поблагодарить г-на Коноплева, заместителя председателя белорусской Палаты представителей за его ценную помощь в организации этого визита и гостеприимство, которое он продемонстрировал во время моего пребывания в Минске.

Г-н Коноплев пояснил мне, что организовать встречи со всеми теми лицами, с которыми я просил встретиться, было за пределами его компетенции. Он проинформировал меня в Минске, что я должен адресовать свой письменный запрос насчет встреч с иными лицами, указанными в моем списке, соответственно министру внутренних дел г-ну Наумову и Генеральному прокурору г-ну Шейману. Такие встречи могли бы тогда быть организованы во время второго визита в Минск в начале декабря в качестве докладчика Комитета по политическим вопросам относительно свободы прессы.

Как я объяснял своим собеседникам в Минске, моей миссией не было самостоятельное проведение полноценного уголовного расследования этих исчезновений с целью определить тех, кто несет ответственность. Целью моего визита было только изучение целиком объективным путем, проводилось ли надлежащее расследование исчезновений компетентными белорусскими властями.

К сожалению, несмотря на то, что я выполнил во всех деталях процедурные пожелания, которые мне были даны, все мои запросы о встречах на 3 декабря были отклонены, и секретарю нашего Комитета, которого я попросил присоединиться ко мне в Минске на этот день, отказали в визе. Я хотел бы проинформировать вас, что причиной, которую г-н Коноплев назвал мне на закрытой встрече, было то, что белорусской стороне удалось обеспечить себя копией первого проекта этого меморандума, и что сам президент был недоволен его содержанием. Я высказал решительный протест против такого неприемлемого и неэтичного поведения и передал свои сожаления г-ну Коноплеву, что его правительство не воспользовалось возможностью через дополнительные переговоры с теми белорусскими чиновниками, которых я предлагал, представить более детально правительственную версию событий.

Природа белорусского режима, как иллюстрирует этот эпизод, является важным фактором также в оценке фактов этого дела. Беларусь — это бывшая советская республика, в которой фундаментальные демократические реформы еще не имели места. Система власти высоко централизована, и все полномочия исполнительной власти прямо или косвенно контролируются президентом. Вертикальные структуры, принимающие решения, базируются на постоянном надзоре за гражданами со стороны могучего аппарата безопасности, который очевидно имеет соответствующие средства в своем распоряжении и не имеет сомнений относительно их использования. Вероятность официальной «версии», что такие очень известные политические персоны могли просто «исчезнуть», а власть не в силах определить их местонахождение, также необходимо рассматривать на этом общем фоне.

Я хотел бы отметить, что этот вводный меморандум базируется на информации, которую я имею в своем распоряжении на данное время. В то время, когда я уже дал белорусским властям широкие возможности представить их версию событий, я хотел бы со всей открытостью передать этот меморандум в Минск. Если Комитет согласится, я бы хотел пригласить власти прокомментировать любые пункты, с которыми они не согласны, и представить любую новую информацию, которая может оправдать изменение выводов, какие, надеюсь, я смогу представить в окончательном отчете в начале следующего года.

Предварительные выводы

В настоящее время я пришел к предварительному выводу, что компетентными белорусскими властями не было проведено надлежащее расследование исчезновений. Наоборот, беседы, которые я провел в Минске в связи с показаниями г-на Алкаева перед соответствующим подкомитетом, и документы или копии, которыми я обладаю, вынудили меня считать, что на наивысшем государственном уровне были сделаны активные шаги, чтобы скрыть настоящую подоплеку исчезновений, и подозревать, что наивысшие государственные чиновники могут сами быть втянуты в эти исчезновения.

Я полностью осознаю, что это серьезные утверждения, и я представлю здесь подитоживание элементов в моем распоряжении, которые привели меня к этим предварительным выводам, и, наконец, последствия, которые, как я предлагаю, Ассамблея может сделать после этих выводов.

Основа для моих выводов

Мои предварительные выводы базируются на информации, которая имеет отношение, в частности, к следующим вопросам и серьезным противоречиям, и, в некоторых случаях, к простой лжи, которая стала очевидной после анализа этой информации и предъявления ее моим собеседникам в Минске:

(1) официальный расстрельный пистолет, который был выдан из СИЗО №1 в двух случаях, которые совпадают с исчезновениями Захаренко, Гончара и Красовского;

(2) заявления свидетелей и вещественные доказательства, касающиеся места похищения Гончара и Красовского;

(3) написанное от руки обвинение, сделанное генералом милиции Лопатиком 21 ноября 2000 года;

(4) арест и быстрое освобождение полковника Павличенко в ноябре 2000 года;
(5) сообщение о письме бывшего Генпрокурора Божелко его российскому коллеге с просьбой о специализированном оборудовании;

(6) иные детали истории бывшего Генерального прокурора Божелко, рассказанные г-ном Леоновым;

(7) кадровые изменения на наивысшем уровне силовых структур в ноябре 2000 года;

(8) секретный суд над «бандой Игнатовича».

Перед тем, как представить эти вопросы, я хотел бы отметить, что мои официальные собеседники в Минске очевидно договорились об общей позиции заранее. Все трое отметили, что белорусские спецслужбы имели достаточно оружия в своем распоряжении, которое позволяло им осуществлять любые операции без заимствования официального расстрельного пистолета у г-на Алкаева. Все трое (как и министр иностранных дел Мартынов) также подчеркнули, что большое количество лиц (несколько сот) исчезали ежегодно в Беларуси, некоторые их них раньше или позже появлялись вновь (случай с г-жой Винниковой, бывшим руководителем Национального банка, о которой оппозиция утверждала, что она «исчезла» по политическим причинам, — пока она не «выплыла» снова в Лондоне).

1.ОФИЦИАЛЬНЫЙ РАССТРЕЛЬНЫЙ ПИСТОЛЕТ, КОТОРЫЙ БЫЛ ВЫДАН ИЗ СИЗО №1 В ДВУХ СЛУЧАЯХ, КОТОРЫЕ СОВПАДАЮТ С ИСЧЕЗНОВЕНИЯМИ ЗАХАРЕНКО, ГОНЧАРА И КРАСОВСКОГО

«Версия», представленная семьями жертв и их адвокатами, состоит в том, что официальный расстрельный пистолет ПБ-9 был выдан в соответствии с юридическими процедурами как часть осуществления «официального» исполнения секретного смертного приговора трем лицам, которых рассматривали как «предателей», таким образом обеспечивая психологическую поддержку солдатам, которых задействовали, чтобы совершить эти акты. На первый взгляд, эта версия выглядит натянутой.

Однако это уже точно (и может быть легко доказано формально), что официальный расстрельный пистолет, хранившийся у г-на Алкаева, который отвечал за осуществлявший в Беларуси смертные приговоры отдел, был действительно дважды — в периоды, которые совпадают с исчезновениями г-на Захаренко 7 мая 1999 года и Гончара и Красовского 16 сентября 1999 года — выдан по приказу тогдашнего министра внутренних дел г-на Сивакова.

Также точно, что солдат СОБРа (специальных сил Министерства внутренних дел) по фамилии Павличенко (который управлял красной автомашиной BMW — такую машину видели на месте похищения Гончара и Красовского), наблюдал за одним из расстрелов, исполненных группой г-на Алкаева, и вел себя «подозрительно», по словам г-на Алкаева. В ноябре 2000 года г-н Алкаев дал детальные показания следователям прокуратуры, и пистолет с журналом выдачи забрали как доказательства.

Власти не могут предоставить никакого альтернативного объяснения временных изъятий пистолета. Во время моего визита в Минск г-н Сиваков пробовал представить объяснение первой выдачи пистолета в мае 1999 года, но не второй — в сентябре 1999 года. Он утверждал, что тот факт, что расстрельный пистолет выдавался в то же время, что и два события, связанные с «исчезновениями», был чистым совпадением.

Что касается первого изъятия пистолета, г-н Сиваков пояснил в некоторых деталях, что выдача пистолета была мотивирована детальным изучением пенитенциарной, в том числе теперешней системы исполнения смертных приговоров, которую он — как скептик относительно смертных приговоров — попросил провести, когда занял должность. Он доверил это задание г-ну Павличенко — высококвалифицированному офицеру в специальных силах Министерства внутренних дел (СОБР), который подавал надежды и привлек его внимание своими отличными боевыми заслугами и которого любили его солдаты. Г-н Павличенко в настоящее время — заместитель г-на Сивакова как президент общественного объединения военнослужащих (действительных и в отставке) специальных сил и их семей.

В ответ на мой вопрос г-н Сиваков заявил, что исследование работы пенитенциарной системы было представлено только устно по причине деликатной природы поставленных вопросов. Г-н Сиваков подтвердил, исследование, находящееся под вопросом, включало выдачу пистолета из тюрьмы СИЗО № 1, поскольку указанное выше исследование включало вопрос о необходимости приобретения нового пистолета. Тогда существовали планы построить в 40 км от Минска новую тюрьму с оборудованием для расстрелов. Сегодняшняя практика расстрелов осужденных в тюрьме, которая находится прямо в центре Минска, стала неприемлемой. Г-н Сиваков подчеркнул, что все его решения имели отношение к вопросу введения моратория на смертную казнь, как этого недавно потребовал белорусский парламент.

В ответ на мой дальнейший вопрос — почему пистолет был выдан второй раз, через четыре месяца, он заявил, что не помнит, чтобы отдавал приказы такого содержания. Я напомнил г-ну Сивакову, что его заместитель Чванкин показал прокурору Чумаченко, что пистолет использовался для осуществления «специальных действий, но не для обучения». После отказа г-на Чванкина дать более конкретную информацию относительно использования пистолета прокурор Чумаченко сделал запрос в Министерство внутренних дел, осуществлялись ли с этим оружием оперативные действия любого назначения, и удовлетворился ответом, из которого он мог только сделать вывод, что «невозможно придти к верному выводу относительно того, использовалось ли оружие, выданное В.Н.Дику и В.П.Колеснику, в оперативных и розыскных действиях, которые проводились сотрудниками Министерства внутренних дел».

Я спросил у г-на Сивакова, не может ли он быть более конкретным. Он не мог. Он только утверждал, что вторая выдача могла также иметь оперативные, технические причины.

Что касается первой выдачи в мае 1999 года, г-н Сиваков пояснил в некоторых деталях, что она была связана с указанным выше исследованием белорусской пенитенциарной системы вообще и метода исполнения смертного приговора в частности. Я оставляю это вам — оценивать, заслуживает ли доверия объяснение, которое, среди прочего, включает сравнение с методами, которые используются для исполнения смертного приговора в других европейских странах (да!), и утверждение, что такое широкомасштабное исследование было проведено лишь устно и было доверено служащему специальных сил — г-ну Павличенко — без соответствующей квалификации. В конце г-н Сиваков не исключил, что можно найти письменные документы о применении пистолета — если их поискать. Но до сегодняшнего дня, несмотря на мои повторные запросы г-ну Коноплеву и другим чиновникам представить мне письменный документ, ничего предоставлено не было, что, на мой взгляд, указывает на то, что ничего не существует.

Какое бы доверие не придавали объяснению г-на Сивакова, необходимо подчеркнуть, что он освещает только один пример выдачи пистолета. Объяснения г-на Сивакова насчет двух выдач — что более важно — претерпели важные изменения с того времени, как его допросил прокурор Чумаченко. В дополнение тогдашний адъютант г-на Сивакова В.П.Колесник, который сначала признался следователям, что, согласно инструкциям, передал пистолет г-ну Сивакову, позднее также изменил свое заявление об этом важном вопросе.

Тот факт, что прокуратура не настаивала на выяснении непонятного и очевидно подозрительного ответа, полученного от г-на Чванкина и Министерства внутренних дел на свои запросы предоставить информацию о точном использовании пистолета, также указывает, что расследование этого важного пункта не было проведено с необходимой решимостью.

2. ЗАЯВЛЕНИЯ СВИДЕТЕЛЕЙ И ВЕЩЕСТВЕННЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, КАСАЮЩИЕСЯ МЕСТА ПОХИЩЕНИЯ ГОНЧАРА И КРАСОВСКОГО

Сообщение прокурора Чумаченко дает детальный отчет о заявлениях свидетелей, которые видели красную автомашину BMW, припаркованную около сауны, перед которой были похищены Гончар и Красовский, и наблюдали подозрительную деятельности нескольких молодых мужчин в форме. Чумаченко также указывает, что во время изучения места (происшествия) были найдены различные фрагменты автомобиля, пятна крови и тормозные следы, в том числе признаки красной автомашины, столкнувшейся с деревом, с которого были взяты для анализа образцы красной краски. Судебная экспертиза двух осколков древесины, преданных для анализа, «сделала вывод, что они содержали притертые микрочастицы акрилово-меламиновой краски пунцового цвета. Краска могла быть использована для сравнительного анализа, чтобы установить ее общий тип через соотношение с образцами. Следы на древесине являются результатом сильного воздействия на скорости».

Я спросил у министра внутренних дел Наумова, проводился ли анализ, который сравнивал следы красной краски, обнаруженной на месте похищения Гончара и Красовского, с красной BMW г-на Павличенко. Он ответил, что это должно быть делом следователей прокуратуры. Когда я задал тот же самый вопрос Генеральному прокурору Шейману на моей встрече с ним позднее в тот же день, главный прокурор ответил, что прокуратура не видела никакой причины брать краску с машины Павличенко для сравнительного исследования, ибо свидетели, допрошенные во время расследования, не упоминали такой автомобиль, а говорили только о машинах российского производства типа «Жигулей», «Москвичей» и так далее. К тому же следы обнаруженной краски были не красного, а вишневого цвета, как и «Джип», принадлежавший Красовскому.

Когда я положил перед г-ном Шейманом выводы Чумаченко, он предложил дать «письменное уточнение» от г-на Чумаченко. Я напомнил, что просил о личной встрече с Чумаченко.

Учитывая то, что полковник Павличенко был назван подозреваемым не только семьями пропавших, но также руководителем отвечающей за расследование уголовной полиции генералом Лопатиком, я считаю неспособность сравнить краску явной попыткой сговора и сокрытия. Этот простой акт расследования и некоторые другие, перечисленные в запросе, адресованном адвокатами семей прокуратуре, которые были открыто отклонены, могли включить автомашину г-на Павличенко в сцену похищения и создать чрезвычайно важную связь в косвенном свидетельстве против него.

3. НАПИСАННОЕ ОТ РУКИ ОБВИНЕНИЕ, СДЕЛАННОЕ ГЕНЕРАЛОМ МИЛИЦИИ ЛОПАТИКОМ 21 НОЯБРЯ 2000 ГОДА

Начальник уголовной милиции Беларуси генерал Лопатик адресовал написанную от руки записку, датированную 21 ноября 2000 года, министру внутренних дел Наумову. В этой записке он обвинил В.Шеймана (в то время секретаря Совета безопасности, теперь Генерального прокурора) в том, что тот приказал физически уничтожить бывшего министра внутренних дел Ю.Захаренко. Это приказ будто был выполнен командиром СОБР Павличенко с помощью тогдашнего министра внутренних дел Сивакова, который обеспечил Павличенко пистолетом ПБ-9, временно изъятым из тюрьмы СИЗО № 1. Это же оружие, сделал вывод генерал Лопатик, было использовано 16 сентября 1999 года, когда исчезли Гончар и Красовский.

После того, как произошла утечка этой написанной от руки записки (дополненной написанной от руки визой-инструкцией министра внутренних дел Наумова, просившей генерала Лопатика «осуществить»), она была опровергнута властями как фальшивка. Только после того, как я указал на возможность проведения графологической экспертизы, даже на базе фотокопии, которой мы владели, достоверность записки, которой произошла утечка, была признана: во время моего визита в Минск как министр внутренних дел Наумов, адресат записки Лопатика, так и Генеральный прокурор Шейман подтвердили, к моему большому удивлению, что написанная от руки спорная записка, которая находится под вопросом, была действительно написана генералом Лопатиком и завизирована министром Наумовым. Г-н Наумов и г-н Шейман теперь говорят, что выводы г-на Лопатика были просто ошибочными, и что были другие «версии» этой записки, более серьезные. Сделавшие утечку этого документа и некоторых других из официального дела, сделали необъективный выбор, чтобы поддержать одну «версию», которая бы дискредитировала президента — как часть избирательной кампании оппозиции. Пожалуйста, примите во внимание, что — хотя я сказал, что не видел никакой иной «версии» записки г-на Лопатика, кроме той, которая была обнародована — никаких других версий мне до сих пор представлено не было.

Я спросил и г-на Наумова, и г-на Шеймана, что они сделали после утверждений, сделанных генералом милиции Лопатиком.

Г-н Наумов сказал, что передал записку следователям в прокуратуру для дальнейшего расследования. Таким образом, это был г-н Шейман, отвечавший за расследование обвинений, сделанных начальником милиции, — что он сам заказал несколько политических убийств, когда выполнял свои предыдущую функцию.

Г-н Шейман заявил, что информация, представленная в записке, была «предметом тщательного расследования», но, несмотря на мои вопросы, не дал никаких деталей, которые бы касалась каких-то частных совершенных следственных действий.

Я расцениваю необоснованным утверждение, что было проведено тщательное расследование, как полностью безосновательное, учитывая тот факт, что даже сравнение найденной на месте преступления красной краски с краской красной автомашины, которой управлял подозреваемый, указанный в записке генерала Лопатика, не было сделано.

Учитывая то, что и министр внутренних дел, и Генеральный прокурор пришли к выводу о необоснованности обвинений генерала Лопатика, я поинтересовался, какие юридические или дисциплинарные действия были предприняты против генерала Лопатика.

Мне сказали — похожими формулировками и г-н Наумов, и г-н Шейман — что никаких жестких действий против генерала Лопатика не было предпринято по гуманным причинам, потому что он серьезно заболел в начале 2001 года и был вынужден уйти в отставку за четыре месяца до окончания обычного срока.

Честно, я не верю, что «гуманные причины» могли остановить власти любой страны, о которой я могу подумать, от наложения дисциплинарных санкций или преследования за клевету высокопоставленного государственного чиновника, который обвиняет наивысших представителей государства в том, что они заказали убийства спецслужбами трех важных оппозиционных фигур и который не отказывается от своих утверждений даже после того, как они обнародованы, все время отказываясь раскрыть свои источники — даже своему министру — и отказываясь давать показания даже по повестке. Власти явно отдали предпочтение избеганию публичного суда, где были бы взяты свидетельства и выслушаны свидетели.

Поэтому я принимаю само существование рапорта генерала Лопатика, его содержание и особенно тот способ, каким он был «расследован» за сильную поддержку моих вышеуказанных предварительных выводов. С учетом того, что президентская система превалирует, и способом, каким обычно правят страной, я также нахожу трудным поверить, что выше упомянутое могло иметь место без ведома президента. Я чувствую себя поддержанным в моих взглядах заявлениями президента, процитированными в обращении г-жи Гончар и г-жи Красовской к г-ну Латыпову, руководителю президентской администрации, г-ну Невыгласу, секретарю Совета безопасности, и г-ну Ерину, председателю Комитета государственной безопасности.

4. АРЕСТ И БЫСТРОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ ПОЛКОВНИКА ПАВЛИЧЕНКО В НОЯБРЕ 2000 ГОДА

Г-н Павличенко был арестован 22 ноября 2000 года, т.е. через день после того, как обвинения генерала Лопатика были представлены вниманию министра внутренних дел Наумова. Ордер на арест, подписанный тогдашним председателем белорусского КГБ Мацкевичем и санкционированный тогдашним Генеральным прокурором Божелко, говорит следующее:

«Материалы оперативного расследования содержат заслуживающие доверия данные, которые подтверждают, что Дмитрий Васильевич Павличенко является организатором и руководителем криминальной структуры, имеющей отношение к похищению и физическому уничтожению людей. В частности, криминальная группа во главе с Д.В.Павличенко была причастна к убийству Г.В.Самойлова, лидера РНЕ, незарегистрированной белорусской региональной организации, как и к убийствам других людей. Принимая в расчет тот факт, что Д.В.Павличенко и его криминальная группа могут совершить дальнейшие преступления подобного насилия, […], решено [применить превентивное задержание на 30 дней]».

Несмотря на период задержания, указанный в ордере, г-н Павличенко был освобожден на протяжении следующих дней. В письме от ноября 2002 года г-ну В.Д.Фролову, члену Палаты представителей Беларуси, который запросил информацию об исчезновениях, Генеральный прокурор Шейман уточнил, что г-н Павличенко был арестован по подозрению в совершении актов насилия против А.В Грачева по уголовному делу, которым занималась республиканская прокуратура. На следующий день Павличенко был освобожден «по указанию старших офицеров КГБ на основании того, что задержание было незаконным», как сказал мне г-н Шейман и как заявлено в вышеуказанном письме Генерального прокурора г-ну В.Д.Фролову, на который я вновь сошлюсь ниже. Таким образом, г-н Шейман дал ложную информацию г-ну Фролову, так как г-н Павличенко был арестован не на основании, указанном Шейманом, а за возможное убийство г-на Самойлова и другие убийства.

Семьи исчезнувших и их адвокаты, а также г-н Алкаев утверждают, что председатель КГБ Мацкевич приказал произвести арест в рамках расследования четырех «исчезновений», а ордер на арест основывался на других обвинениях, чтобы осуществить арест.

Бывший министр сельского хозяйства Леонов, с которым я встречался в Минске, сказал, что сам президент Лукашенко грубо критиковал КГБ за арест Павличенко. Это утверждение представляется достойным доверия, учитывая факт, что Павличенко был освобожден из изолятора вскоре после своего ареста, несмотря на тот факт, что он был арестован на основе ордера, подписанного председателем КГБ и санкционированного Генеральным прокурором. Кто, удивлюсь я, имел власть освободить его из-под ареста за серию убийств? Г-н Леонов также подтвердил мне, что тогдашний Генеральный прокурор Божелко сказал ему лично, что также разделяет точку зрения Лопатика и Мацкевича. Семьи исчезнувших утверждают, что во время его задержания Павличенко признался в убийствах «исчезнувших» и их подоплеке, и что его признание было записано на компьютер КГБ. Я попросил власти о расшифровках допроса Павличенко во время его задержания.

Хотя все еще есть некоторая неясность насчет этого вопроса, поскольку я не видел расшифровку допроса г-на Павличенко, а г-н Божелко г-н Мацкевич продолжают молчать, я вынужден признать, что был ошеломлен тем бесспорным фактом, что полковник Павличенко, которого бывший министр внутренних дел Сиваков описал мне очень теплыми формулировками как надежного карьерного офицера, подающего надежды, был арестован по приказу председателя КГБ и Генерального прокурора как подозреваемый «организатор и руководитель криминальной структуры, имеющей отношение к похищению и физическому уничтожению людей».

Тот факт, что Генеральный прокурор написал парламентарию и дал лживую информацию, является еще одним явным свидетельством сокрытия. В дополнение, учитывая, что ордер на арест, подписанный председателем КГБ (и санкционированный тогдашним Генеральным прокурором), был выдан на один месяц, как могли всего лишь «старшие офицеры КГБ», как Шейман написал Фролову, освободить его через 24 часа? Какими могли быть действия расследования, сделанные в течение этих 24 часов, доказавшие невиновность Павличенко.

5. СООБЩЕНИЕ О ПИСЬМЕ БЫВШЕГО ГЕНПРОКУРОРА БОЖЕЛКО ЕГО РОССИЙСКОМУ КОЛЛЕГЕ С ПРОСЬБОЙ О СПЕЦИАЛИЗИРОВАННОМ ОБОРУДОВАНИИ

Мне сказали семьи исчезнувших и г-н Леонов, что бывший Генеральный прокурор Божелко пришел к выводам, подобным выводам генерала милиции Лопатика. 21 ноября 2000 года он якобы написал своему российскому коллеге Генеральному прокурору В.Устинову, чтобы сделать запрос на использование специального оборудования и знающих специалистов для определения места захороненных тел. Этот запрос был — вновь же якобы — отменен другим письмом, датированным 27 ноября — днем увольнения О.Божелко и В.Мацкевича, председателя белорусского КГБ.

Генеральный прокурор Шейман, преемник г-на Божелко, в ответ на мой вопрос категорично опроверг, что такие письма существовали. Заместитель Генерального прокурора уточнил, что не было официальной записи о таком письмо в деле. Но он не мог исключить, что «приватно» такое письмо могло быть послано офисом Божелко.

Ясно, что было бы интересно знать, действительно ли было послано такое письмо, ибо оно могло иметь смысл только когда приблизительное место захоронения тела или тел было уже известно следователям.

6. ИНЫЕ ДЕТАЛИ ИСТОРИИ БЫВШЕГО ГЕНЕРАЛЬНОГО ПРОКУРОРА БОЖЕЛКО, РАССКАЗАННЫЕ Г-НОМ ЛЕОНОВЫМ

Г-н Леонов далее рассказал мне в Минске, что г-н Божелко, который до сих пор жил в Минске, но не отвечал на любые телефонные звонки, проинформировал его лично, перед свидетелями, в числе которых был известный российский журналист Павел Шеремет, что исчезновения, находящиеся под вопросом, были сдирижированы г-ном Шейманом и выполнены специальным отделом, созданным бывшим министром внутренних дел Сиваковым и возглавляемым полковником Павличенко. Божелко также сделал ссылку на существование видеопленки признаний Павличенко. Г-н Леонов рассказал мне, что во время последней избирательной кампании ему предлагали видеопленки признания Павличенко и расстрелов, но он отказался взять их, полагая, что это была провокация спецслужб.

Во время нашей беседы в Минске г-н Леонов также напрямую обвинил президента Лукашенко в том, что он отдал приказ Шейману. Он рассказал мне, что Божелко проинформировал его о встрече с президентом, во время которой Божелко, тогда бывший еще Генеральным прокурором, слышал, как генерал милиции Лопатик спросил президента, кто дал ему право убить генерала (имея ввиду генерала Захаренко, первого из исчезнувших), после чего президент, как сообщается, не опроверг этот факт, но обвинил присутствующих, что они подрывают его власть и вынуждают его принимать лекарства, постоянно его тревожа.

Согласно адвокатам семей, Мацкевич и Божелко никогда не опрашивались следователями, которые занимались делами исчезнувших. На мой взгляд, это еще одно очень весомое упущение. Г-н Леонов является интересным «косвенным свидетелем», но если бы эти две ключевые фигуры заговорили сами, это, конечно, помогло бы больше всего.

7. КАДРОВЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ НА НАИВЫСШЕМ УРОВНЕ СИЛОВЫХ СТРУКТУР В НОЯБРЕ 2000 ГОДА

Мы были проинформированы адвокатами семей и г-ном Леоновым, что 27 ноября 2000 года Генеральный прокурор Божелко был уволен и заменен г-ном Шейманом, бывшим руководителем национального Совета безопасности. По сведениям адвокатов семей, на момент назначения г-н Шейман не имел юридического образования, хотя закон требует, чтобы Генеральный прокурор был юристом. Сам президент, которого критиковали за это назначение, публично взял на себя ответственность за это.

В тот же день председатель КГБ Мацкевич был уволен. По свидетельству г-на Леонова, президент Лукашенко по телевидению обругал его за то, что арестовал полковника Павличенко. Вскоре после этого начальник милиции генерал Лопатик серьезно заболел, и это закончилось досрочным выходом в отставку по причине состояния здоровья.

Семьи исчезнувших считают, что Божелко, Мацкевич и Лопатик были уволены или отправлены в отставку потому, что они слишком близко подошли к правде в делах «об исчезновениях». В противовес этому президентский пресс-секретарь объяснил 27 ноября, что кадровые перестановки частично являются результатом президентской «неудовлетворенности тем, что многие важные (следственные) дела тянулись неоправданно чересчур долго».

На мой взгляд, хотя неудовлетворенность президента полностью понятна, время кадровых замен, очень близко совпавшее с важными событиями, имевшими отношение к делам об исчезновениях (написанные от руки обвинения генерала Лопатика, арест Павличенко по приказу Мацкевича и Божелко, показания Алкаева), наращивает весомые подозрения.

8. СЕКРЕТНЫЙ СУД НАД «БАНДОЙ ИГНАТОВИЧА»

Начиная с 24 октября 2001 года, четырех человек (В.Игнатович, М.Малик, А.Гуз и С.Савушкин) судили в закрытом заседании за похищение г-на Завадского. Г-н Аксенчик, адвокат, который представляет мать Завадского, ходатайствовал перед судом, чтобы процесс проводился в открытом заседании, в чем было отказано. Несколько запросов относительно получения свидетельств, направленных адвокатами семьи Завадского, были судом отклонены. 14 марта 2002 года четыре человека были осуждены на длительные тюремные сроки за похищение Завадского (но не за убийство, ибо тело не было найдено) на основании, среди прочего, саперной лопатки с кровью Завадского, найденной в автомобиле Игнатовича. Осужденные, как сообщается, продолжают утверждать о своей невиновности, называя судебный процесс фарсом. Бывший Генеральный прокурор Божелко, как мне рассказал один из адвокатов семей, присутствовал на судебном процессе как свидетель, но преимущественно отказывался свидетельствовать на основании положения Уголовно-процессуального кодекса, позволяющего следователям защищать свои источники.

Этот приговор был представлен мне в некоторых деталях министром иностранных дел и Генеральным прокурором как частичное разрешение дела Завадского.

Согласно обвинению, мотивом, по которому Игнатович и его банда совершили преступление против Завадского, была месть, потому что Завадский публично обвинил Игнатовича в участии в войне в Чечне на стороне повстанцев.

Большинство моих собеседников со стороны семей утверждают, что исчезновение Завадского относится к той же линии исчезновений, что и исчезновения Захаренко, Гончара и Красовского, так как имело подобный политический мотив: отплата за «предательство» против президента, на которого г-н Завадский когда-то работал как личный оператор, прежде чем он начал работать против президента как журналист «враждебных» медиа.

На мой взгляд, учитывая то, что расстрельный пистолет не был выдан примерно во время исчезновения г-на Завадского, целиком может быть, что нет непосредственной организационной связи между этим делом и другими тремя. Могло быть также так, что «банда Игнатовича» убила Завадского, чтобы свести личные счеты г-на Игнатовича с этим журналистом, в то время как ее члены или некоторые из них могли быть по совпадению приобщены к якобы секретному эскадрону расстрелов в других случаях. В любом случае, утверждение, сделанное для того, чтобы поддержать необходимость проведения закрытого судебного заседания — в противном случае свидетели будут бояться давать показания, — на мой взгляд, не выдерживает критики: если бы свидетели боялись банды, факт проведения закрытого судебного процесса не делал бы никакой разницы, ибо члены банды в любом случае присутствовали в суде.

Последствия

Это является только вводным меморандумом, и я еще не предлагаю никаких конкретный действий для принятия Ассамблеей. Я буду очень признателен за любые предложения, которые могут сделать коллеги во время обсуждения в Комитете, включая те, которые могут потребовать дальнейшего исследования возможности их реализовать.

Путем «мозгового штурма» я пока пришел к следующим возможностям (без принятия мною решения в любом случае):

Ассамблея могла бы

- потребовать, чтобы независимое расследование было начато компетентными белорусскими властями после отставки теперешнего Генерального прокурора, которого обвиняют в том, что он сам организовал исчезновения, находясь на своей предыдущей должности;

- потребовать, чтобы белорусскими властями было начато уголовное расследование с целью выяснить: возможную причастность к исчезновениям теперешнего Генерального прокурора, теперешнего министра спорта (бывшего министра внутренних дел) и высокопоставленного офицера специальных сил; возможное преступление противодействия осуществлению правосудия, совершенное некоторыми высокопоставленными чиновниками, имевшими отношение к расследованию, проведенному до этого, которые фальсифицировали, скрывали или придерживали свидетельства, имевшие в своем распоряжении для того, чтобы защитить настоящих преступников;

- призвать парламент Беларуси предпринять необходимые шаги в отношение исполнительной власти с целью осуществления правосудия, в том числе потребовать отставки некоторых высокопоставленных чиновников для того, чтобы сделать возможным действительно независимое расследование, и создать парламентскую комиссию по расследованию с соответствующими ресурсами для этого;

- призвать государства-члены Совета Европы и в целом международное сообщество осуществить максимум политического давления на теперешнее руководство Беларуси, в том числе через санкции, до того времени, пока не будет проведено заслуживающее доверия расследование возможной причастности высокопоставленных чиновников к исчезновениям или к их сокрытию;

- пригласить суды тех стран, чьи законы предусматривают международную юрисдикцию их национальных судов в делах серьезных нарушений прав человека, начать процедуры против некоторых высокопоставленных белорусских чиновников за возможное убийство по политическим мотивам одного или большего количества людей из числа 4 исчезнувших лиц.

наверх | в раздел «Документы»