Загадкавая сьмерць 6 красавіка 1999 года самага рэальнага кандыдата на пост прэзыдэнта Беларусі ад апазыцыі ўзрушыла беларусаў. Немагчыма было паверыць у тое, што чалавек у росквіце сілаў раптам пайшоў з жыцьця. Наступнае расьсьледаваньне і ўзнаўленьне апошняга дня жыцьця Генадзя Дзьмітрыевіча амаль да хвілінаў дазваляе сьцьвярджаць, што ягоная сьмерць не была выпадковай. Віцэ-сьпікер Вярхоўнага Савету Генадзь Карпенка памёр у 7 гадзінаў раніцы 6 красавіка ў 9-м клінічным шпіталі. Ён быў дастаўлены туды 31 сакавіка з дыягназам «крывацёк у мозг». 1 красавіка яму зрабілі аперацыю па выдаленьню гематомы. Усе гэтыя дні ён знаходзіўся ў рэанімацыйным адзьдзяленьні шпіталю ў несьвядомым стане.

Людмила Карпенко:

– Я живу только мыслями о Геннадии. Больше у меня ничего не осталось. Живу только из-за своих детей и внуков. Но иногда мне кажется, что не Гена, а я должна была умереть. Кажется, что он мог бы сделать для них больше, чем я, такая...

Хорошо, что дети навестили. Мне так страшно оставаться одной в пустой квартире, потому что я здесь могу лишь плакать, глядя на вещи мужа. Работа, дом — и все. В магазины я теперь хожу только за продуктами, хотя раньше, как любая женщина, любила делать покупки.

Сегодня я готова посвятить свою жизнь только одному: раскрыть все обстоятельства смерти Геннадия Дмитриевича. Я знаю, что мой муж был неугоден, как неугодны Захаренко, Гончар, Красовский, Завадский... Поэтому их и нет сегодня с нами.

Я знаю, что врачам запрещали лечить Гену, что им угрожали, запугивали. Я знаю, что ему пытались подменить лекарства. Спустя полгода после смерти Геннадия с доктором, который, несмотря на неоднократные предупреждения, лечил его, случился инфаркт. А дочь владельца офиса, в котором умер Геннадий, недавно скоропостижно скончалась. Ей было всего 27 лет. Может быть, это совпадения? Но их почему-то очень много.

Я подозреваю, что мой телефон прослушивается. Многие из старых знакомых боятся даже переступить порог моей квартиры. А если и приходят, то просят меня выйти на улицу. Боятся, что и квартира на «прослушке». Очень изменилось ко мне отношение и со стороны начальства банка, в котором я работаю. Не думаю, что я смогу долго там продержаться. Это не первая работа, с которой меня вынуждают уходить.

Я не думаю, что мне стоит завидовать женщинам, у которых мужья пропали без вести. Да, я могу принести цветы на могилу мужа. Но это — все. У Ольги Захаренко, у Светы Завадской, у Зинаиды Гончар и Ирины Красовской осталась надежда. Маленькая, но осталась.

Спэцыяльны выпуск газэты «Наша Свабода»