23.02.2006 |
Традиционно белорусы считаются образованным,
культурным, трудолюбивым, мужественным, радушным, совестливым
и добрым народом. Можно было бы, конечно, по инерции принимать
как должное и истинное все эти эпитеты, ласкающие ухо и
подпитывающие гонор. Однако сегодня, слыша высокую оценку
и примеряя ее к реальности, приходит неутешительная мысль:
«А не перехваливают ли нас, и мы — сами себя?».
Надо честно признаться, что когда упала советская пропагандистская
завеса, то за блеском и мишурой в нашем обществе обнаружились
самые разные изъяны. И рабская темнота, и леность ума и
рук, и злоба, и зависть, и массовое поклонение «зеленому
змию», и хамство, и садизм, и даже замахи на чужую жизнь,
не исключая своих детей или родителей. Долгие годы тотального
насилия и всеобщего страха, национального принижения не
прошли бесследно. Как мне кажется, после большевистского
правления единственной недеформированной чертой народного
характера осталась терпеливость. Действительно, наши люди
редкостно терпеливы и доверчивы. Но это не пошло им на пользу,
а, наоборот, стало минусом, привело в автократическую западню.
Народ опять позволил провести себя на пустой мякине демагогии,
чтобы ходить с завязанными глазами по старому кругу.
При Сталине более одной трети экономики СССР держалось
на зэках. Они участвовали во всех грандиозных стройках коммунизма,
работая за кусок хлеба и миску баланды. А разве не таким
же пайком можно сегодня считать уравнительные, мизерные
пенсии и зарплаты?
Давление командно-административной системы включает в себя
не только жесткий пропагандистско-психологический прессинг.
Циркуляры, спускаемые «вертикалью» вниз, постоянно требуют
от предприятий, фирм, предпринимателей новых и новых материальных
и денежных средств для обеспечения различных акций, проводимых
властью. Сегодня надо сделать ремонт городских тротуаров,
завтра — закупить определенное количество билетов, чтобы
создать массовость на спортивном турнире, послезавтра –
перечислить деньги на иное мероприятие. Непредвиденные расходы
включаются в себестоимость продукции, ухудшают и без того
тяжелое экономическое положение многих производителей.
А на что похожи нынешние государственные СМИ? Одно идеологическое
зомбирование, сплошные инструкции и рапорты о трудовых победах.
Белорусская культура, вновь попавшая под пресс цензуры,
под зоркое око бдительных политредакторов, приблизилась
к образцам З0 — 50-х годов минувшего столетия.
Чувствуется дыхание зоны. Даже словарь зэков: «замочить»,
«бабки», «в натуре», «водяра», «жрать», «завалить», «завязать»,
«ишачить», «кантоваться», «кимарить» и т. п. перетек в речь
современных людей, начиная от простых граждан и до представителей
власти.
Тоталитаризм оставляет человеку мало шансов, чтобы сохранить
свою личность. «Рисковать собственной жизнью для пресечения
маленьких посягательств на чью-то автономию — на это большинство
людей не пойдет, — пишет австрийский психолог Бруно Беттельгейм.
— А когда государство предпринимает одно такое маленькое
посягательство вслед за другим — у какой черты необходимо
заявить: «Дальше ни шагу, даже если это будет стоить мне
жизни»? И очень скоро множество маленьких посягательств
отберет так много мужества, что не останется больше решимости
к действию». Такая ситуация сложилась сейчас в Беларуси.
С горечью наблюдаю, как в последнее время в обществе угасает
извечный сигнал культуры, предупреждающий и спасающий людей
от жизненной деградации. Это касается всех социальных групп
населения. А ведь она помогает сохранять свою личность от
саморазрушения. Вообще, статус человека предполагает, что
в нем обязательно должны быть и плодотворно взаимодействовать
два главных начала — образовательно-культурный потенциал
(его можно назвать «культурным аристократизмом») как внутреннее
свойство личности и демократизм как единственно достойная
форма общения между людьми.
К сожалению, приходится с большой тревогой говорить о бурном
росте жестокости и хамства (сюда входят не только бытовые
взаимоотношения, а и весь уровень морально-культурного воспитания
и поведения людей). Это особый тип отношения к окружающему
миру, основанный на самоутверждении индивида ценою принижения
другого человека.
При тоталитаризме ум, способности, талант и другие положительные
качества человека не являются основой для выдвижения. Сделать
карьеру и удержаться на должности можно и бесталанному,
только обязательно проявляя лакейское, холопское услужение,
входя в противоречие с совестью и моралью.
В процессе казарменной селекции слой несломленных, свободных
духом личностей катастрофически истончается, а в остальной
среде происходит расслоение по принципу «среди сильнейших
побеждает наглейший, а среди наглейших — сильнейший». В
таких условиях уже некого жалеть и некому сочувствовать.
Нельзя не заметить, что беспощадная жестокость автократической
власти к любому инакомыслящему гражданину, к оппозиции в
целом породила в запуганном обществе многочисленных типов,
которые стараются так усердно выслужиться перед начальством,
что становятся «святее папы римского». Они творят зло уже
не ради достижения какой-то прагматической цели, а вполне
«бескорыстно», порой даже в ущерб собственным материальным
интересам. Это явление наблюдалось и в годы советской власти,
но теперь оно получило новый импульс и беспримерное развитие.
Все мы знаем, что извечно в обществе присутствует социальное
подражание. Обычно большинство людей ориентируется на представителей
политической, социальной, интеллектуальной, моральной, духовной
элиты. Она служит образцом, желаемой нормой, с нее берут
пример остальные. Однако автократия порушила и эту давнюю
традицию. Разве могут люди доверять тем и делать жизнь с
тех, кто сегодня, находясь на высоких должностях, цинично
попирает нормы человеческой морали, кто в маскультурных
тусовках думает не про искусство, а публично, подобострастно
клянется в своей верноподданности, жадно поглядывая на кормушку.
Они могут сутками мелькать на телеэкране, но стать духовными
пастырями им не суждено.
Я вижу особую вину этих людей, считающих себя элитой общества,
в том, что при их непосредственном участии ныне ломается
вся жизнь, корежится здравый смысл, путаются представления
о добре и зле, силе и слабости, жестокости и милосердии.
Тридцать лет назад мною были написаны вот эти простые строки:
Я жорсткасці зазнаў урокі,
Ды больш вучылі дабратой.
І каб, здаецца, не сурочыць, —
Жыў і жыву навукай той.
Без боязі адкрыты вочы
ў свет, што вулеем гудзе.
Лічу я: жорсткасць — гэта ночы,
А дабрата — высокі дзень.
Хоць цяжка іх узважыць, змерыць,
Кажу з адзнакай праваты —
Я ў сілу жорсткасці не веру,
Я веру ў сілу дабраты.
Такое понимание и восприятие одной из главных общечеловеческих
ценностей осталось навсегда. Нельзя терять в любых обстоятельствах,
даже в экстремальных условиях моральные ориентиры, потому
что тогда можно стать просто «ходячим телом».
Вот уже который год в нашей стране ежедневно на головы
демократии и демократов обрушиваются громы и молнии, выливаются
ушаты грязи. Мы снова живем в интеллектуальной несвободе,
когда высказывать свои сокровенные мысли, убеждения, идущие
вразрез с официальными, опасно. И все же хочу заметить,
что в сохраняющейся наперекор насилию демократической среде
выплавляются сегодня созидательные силы, которые не позволяют
окончательно утратить надежду на построение в Беларуси достойной
жизни.
Мне отчетливо видится преимущество демократии над тоталитаризмом
в социальном аспекте. Она предусматривает не спущенную властью
примитивную уравниловку, а равные возможности для каждого
человека с самого рождения. Как ему удастся распорядиться
ими — это уже другой вопрос. Когда-то Уинстон Черчилль сказал,
что в демократическом механизме общества неотторжимо нужны
две части: «лестница», чтобы каждый в меру сил имел шанс
карабкаться кверху, и «страховочная сетка», чтобы тот, кто
плохо застраховался, не смог упасть и разбиться.
И, конечно же, демократия бесспорно выигрывает соперничество
с тоталитаризмом в плане нравственном. Человеку не надо
гнуться, подлаживаться, приспосабливаться, идти на сделку
со своей совестью ради карьерных интересов или просто из
страха.
Как бы там ни было, демократическая система — это лучшее
из всего, что человечество перепробовало на пути своего
развития, к чему пришло. Но она не только предмет общественного
устройства. В идеале демократия должна найти место в каждом
человеке, внутри нас. Пока этого не будет, ей трудно прижиться
в масштабах всего общества.
Народ, не принявший демократические идеи, по инерции барахтающийся
в болоте тоталитаризма, бездарно теряет самое драгоценное
— время, отпущенное ему историей для своего определения
и становления. А его никогда не вернешь.
Сейчас у нас говорит только автократия, и вставить хотя
бы одно слово невозможно никому. Вот так и получается —
власть говорящая, но глухая, а народ — немой.
Наше общество до сих пор не понимает суть беды, к которой
неумолимо движется. Автократическая власть, несмотря на
красивые пропагандистские лозунги, на принятие грандиозных
планов, в реальности всегда живет только одним днем, является
бесперспективным временщиком. Ее не заботит решение базовых,
основополагающих проблем созидания суверенного национального
государства, поступательного укрепления материального и
духовного благополучия народа. Все действия, предпринимаемые
автократией во внешней и внутренней политике, в экономической,
социальной и культурной сферах, направляются на единственное
— обеспечение своего сохранения. Ради этой цели она пользуется
демагогией, ложью, фальсификациями, готова пойти на любые
торги общенародным достоянием с кем угодно, поступиться
даже самым важным — независимостью страны. Рано или поздно,
но подобная практика обязательно закончится крахом, последствия
которого придется снова расхлебывать не правителям, не чиновническому
корпусу, уже имеющим, как и во время развала СССР, надежные,
обеспеченные тылы, а простым многомиллионным гражданам.
У них в результате катаклизмов пропадают даже отложенные,
как говорится, на «черный день», скромные денежные суммы.
И все же главное не это. Любые материальные или денежные
утраты можно возобновить. Гораздо труднее преодолеть самое
злейшее из зол тоталитаризма — глубочайший моральный кризис
в обществе. Насилие оставляет после себя запуганных, слабых,
безынициативных, а с другой стороны — циничных, бессовестных,
бесчувственных, агрессивных и жестоких людей. Но даже два
минувших, трагических для нас столетия, прошедшие в условиях
национального и социального угнетения, беспрестанной русификации,
показали и утвердили бессмертие белорусского народного духа.
Его можно пугать, душить, загонять в подполье, но убить,
уничтожить до конца — не дано никому. Подтверждением тому
— навсегда оставшиеся в отечественной истории Кастусь Калиновский
и Франтишек Богушевич, Янка Купала и Якуб Колас, Максим
Богданович и Максим Горецкий, Василь Быков и Владимир Короткевич.
Хочу привести слова моего украинского друга, замечательного
прозаика и публициста, общественного деятеля Владимира Яворивского:
«Если домогаешься лишь куска хлеба — не будешь иметь его,
потому что остаешься рабом. Если же борешься за хлеб и свободу
— добудешь только хлеб. Если же борешься только за свободу
— будешь иметь и хлеб, и свободу, потому что свобода дает
человеку наиглавнейшее — она создает условия для того, чтобы
у людей было все, если, натурально, они имеют ум и силу
к жизни и труду». Вот почему, несмотря ни на что, каждому
несломленному человеку в Беларуси надо не сидеть, сложа
руки, в пассивном ожидании, а защищать общество от опасности,
таящейся внутри него самого, оберегать все лучшее, что есть
в народе, не дать погасить горящую свечу людской доброты,
стремления к воле, справедливости, милосердию и гуманности.
Сергей Законников, поэт
|