В день десятой годовщины со дня кончины Геннадия Карпенко на адрес гражданской инициативы «Мы помним» пришло письмо от коллеги и товарища Геннадия Дмитриевича по НИИ Ядерной энергетики АН БССР Егора Федюшина, в котором он делится своими воспоминаниями. Гражданская инициатива «Мы помним» выражает благодарность автору письма за теплые слова. Приводим текст полностью:
День памяти Гены Карпенко…
Читаю скупые строчки хроники — Геннадий Карпенко скончался 6 апреля 1999 года при невыясненных обстоятельствах. Истинные причины смерти неизвестны. Да, прошло уже 10 лет. Для многих Геннадий Дмитриевич Карпенко известен как директор завода, член-корреспондент Национальной академии наук, депутат, политик, вице-спикер Верховного Совета, председатель Национального исполнительного комитета и т.д. Для меня же он был и останется навсегда в памяти как Гена Карпенко — мой умный, симпатичный, коммуникабельный коллега, с которым мы когда-то активно трудились над проектом создания передвижной атомной станции «Памир-630Д», а затем и быстрых газоохлаждаемых реакторов типа «БРИГ-300» и «БРГД-1500». Помню, в отделе ядерного материаловедения нашего Института Ядерной энергетики АН БССР появился высокий улыбающийся стажер-исследователь, как говорили, футболист и судья по футболу республиканской категории. Я сначала не обратил на него особого внимания. У нас много было стажеров-исследователей. Мы тогда интенсивно работали над созданием «ядерного щита родины», как принято говорить. Но Гена как-то выделялся своим стремлением
быстрее узнать все о наших проблемах. Тогда многое было засекречено. Но он был очень общителен и быстро набирался опыта. Хоть он и был направлен в другую лабораторию, часто приходил советоваться со мной и иногда доставал меня вопросами, как и что, ведь я проходил такой же путь в науке за 9 лет до
этого и имел за плечами богатый опыт создания и эксплуатации внутриканальных реакторных испытаний и послереакторных исследований. Так что в науку он влился плавно.
В последние два года этого периода ему пришлось работать уже под моим началом. Тогда директор ИЯЭ Нестеренко В.Б. поручил мне возглавить отдел ядерного материаловедения.
В этот период Гена уже усиленно работал над диссертацией. Он занимался коррозионными испытаниями топливных композиций в среде азотного тетраоксида и реакторными испытаниями материаловедческих ампульных каналов (серия МАК) на нашем реакторе ИРТ-2000 и на исследовательском реакторе «Мария» Института атомной энергии в польском городе Сверк (недалеко от Варшавы), куда мы неоднократно с ним выезжали. Надо отметить , что тогда работали мы напряженно, с увлечением и энтузиазмом. Еще бы! Ведь мы работали на великую страну и страна работала на нас. Конечно, мы тогда не думали о политике. Нашим богом была наука. И многое для нас тогда было впервые.
Гена был хорошим организатором, умел ладить с людьми и никогда не оскорблял человека, даже резко критикуя его. С ним трудно было поругаться. И у него был особый дар — он, как никто другой, мог найти контакт и с «начальством». Наша система ведь построена на принципе «П.1. Начальник всегда прав. П.2. Если начальник не прав, смотри п.1» (Это в свое время хорошо растолковал мне тогдашний мой начальник — В.Б. Нестеренко, когда я ругался с ним по поводу урезания наших материаловедческих программ в обоснование проекта. Он мне сказал буквально следующее: ты конечно прав, но ты не все знаешь. И запомни, Егор, одно правило «я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак»). Увы, в жизни это так часто бывает. Но Гена мог найти нужные слова и добиться нужного решения у руководства. Причем не через подхалимство и «ползания на брюхе» (помните знаменитую фразу одного из наших губернаторов — Александр Григорьевич, Вы выше Бога), а четкой аргументацией, логичностью подходов и предвидением результатов. С ним было приятно работать в одной связке. После успешной защиты диссертации он вдруг заявил мне, что у него мало времени, чтобы ожидать успешного (а может и нет) завершения наших атомных проектов, а он хочет сейчас делать какое-нибудь конкретное большое дело, дающее быстрый выход в народное хозяйство. Что я мог возразить? Наука, к сожалению, не всегда быстро дает нужный результат. Я сам чувствовал, что ему уже тесноваты рамки нашего Института. И мне осталось лишь с сожалением пожелать «большому кораблю — большое плавание». Так оно и случилось. Директор НИИ Порошковой металлургии Роман О.В.пригласил его на работу, где он защитил докторскую диссертацию, потом возглавил профильный завод в Молодечно и пошло… Эта часть его деятельности была уже у всех на виду. Но в эти годы мы встречались с ним лишь эпизодически. Иногда он звонил. То ли чтобы посоветоваться, то ли чтобы «поплакаться в жилетку», то ли чтобы чем-то похвастать. Но это отдельная история для мемуаров.
Дальше его жизненный путь проходил в другом ключе и об этом много написано. Я вспомнил лишь об одном из периодов его жизни, который, думаю, во многом помог ему избрать такой путь, по которому он пошел. Еще помню встречу с ним на митинге — шествии «Чернобыльский шлях» в 1996 году. Он в это время был уже видным политическим деятелем — оппозиционером. Мы поговорили с ним на ходу несколько минут, я рассказал ему о своих впечатлениях об альтернативном (президентском) митинге, на котором я только что побывал. Договорились встретиться позже. Но не пришлось. Ни в этот день, ни в ближайше время. Но свои впечатления об этом дне я изложил в статье «Люди холопского звания…» которую опубликовала «Народная Воля».
Последний раз я с ним общался буквально за месяц до его «увода» из жизни (я не сомневаюсь, что кто-то очень сильно постарался его убрать с политического поля Беларуси и когда нибудь это будет обнародовано).
Я хотел посоветоваться с ним, уже как с политиком, о проблемах развития программ гуманитарной и технической помощи Беларуси со стороны мирового сообщества. У меня на этот счет были серьезные предложения, которые, однако, не заинтересовали руководство страны. Геннадий подтвердил мои худшие опасения и сказал, что вектор деятельности нынешнего рувоводителя страны направлен не в будущее, а в прошлое. Но мне он не понравился в тот раз своим некоторым пессимизмом. Жаловался, что ему блокируют все предложения по работе. Я посоветовал ему поработать пока в России, как многие наши деятели. Ведь с его знаниями и опытом его «с руками оторвут». Обещал подумать. Чем все кончилось, вы знаете.
Недавно у меня спросили: кем был Карпенко в белорусской политике и как бы он отнесся к строительству белорусской АЭС?
Мне кажется, что для белорусской политики Карпенко был прежде всего надеждой. Надеждой на консолидацию, надеждой на примирение непримиримых во имя общей цели и в интересах прежде всего Беларуси, надеждой на изменение стратегии развития нашего государства, надеждой на возможность вхождения Беларуси в ряд передовых в научном и экономическом отношении стран Европы.
Ему не надо было приглашать замежных лордов, чтобы подправлять свой имидж. Он у него был от рождения, словно всосанный с молоком матери, так же как и интеллигентность, знания, спокойная уверенность и правда.
Что касается отношения к АЭС, то если бы Гена Карпенко был жив, он сейчас непременно стал бы активным участником движения «Ученые за безъядерную Беларусь». Впрочем, этого движеня и не было бы, т.к. не было бы и самого решения о строительства АЭС, как и многих других бесперспективных проектов. Ведь он хорошо знал, что такое ядерная энергетика, он был хорошим учеными и хозяйственником, и он умел чувствовать перспективу. И, конечно, если бы Геннадий Карпенко был жив, он мог бы стать настоящим лидером нации и Президентом страны. Мог бы, но не стал. И это горько. Ибо страну мог возглавить умный дальновидный политик, хороший семьянин.
Скажу несколько слов о Людмиле, его жене. Обаятельная, красивая, умница, она смогла вместе с Геннадием создать хорошую крепкую семью, всегда была его лучшим другом. Как же горько сознавать, что его детей и жену сейчас обездолили, вышвырнули из страны… Хотелось бы, чтобы Людмила знала — мы помним о ней, надеемся на её возвращение вместе с детьми и внуками. Геннадий Карпенко уже вошёл в пантеон настоящих, а не назначенных героев Беларуси, и этого не изменить никому.
Он мог бы повести нацию путём, которым сегодня идёт весь
цивилизованный мир. Мы жили бы гораздо лучше, спокойней и уверенней в будущем.
Егор Федюшин
сопредседатель комитета движения «Ученые за безъядерную Беларусь»,
заместитель руководителя Общественного объединения «Социально-экологический союз «Чернобыль»
Русский
English