Мать исчезнувшего 17 лет назад политика обратилась к Президенту Александру Лукашенко с открытым письмом. Подтолкнули ее к этому слова самого президента во время общественной дискуссии «Большой разговор с Президентом» 3 февраля 2017 года. Мать исчезнувшего политика предлагает Президенту свой план расследования громких дел.
«По-моему, Витя Гончар или кто-то еще были сфотографированы в Германии. Мы за это ухватились и начали торпедировать немцев: откуда эти фотографии? Где? Ответа мы до сих пор не получили…» (А.Лукашенко. «Большой разговор с Президентом» 3 февраля 2017 года)
Ульяна Захаренко пишет: «Из Ваших слов следует, что Вы располагаете информацией или фотографиями указанных Вами лиц. Обращаюсь к Вам с просьбой предоставить мне, а также следственным органам эту информацию, фотографии и источник их получения».
Все эти 17 лет Ульяна Захаренко, ее невестка Ольга обращались в следственные органы с просьбами установить лиц, виновных в исчезновении Юрия Захаренко и передать дело в суд. Действия следствия сводятся к очередному продлению срока предварительного расследования на три месяца. Что делает следователь каждые три месяца? На этот вопрос матери до сих пор никто не дал ответа. В ходе взаимодействия со следствием доходило до явного нарушения закона, когда мать исчезнувшего экс-министра МВД отказывались признать потерпевшей по делу.
С помощью юристов Белорусского документационного центра Ульяна Григорьевна неоднократно обращалась с ходатайствами, жалобами в Следственный комитет и Генеральную прокуратуру. Она считает, что уголовные дела Ю.Захаренко, В.Гончара, А.Красовского и Д.Завадского необходимо объединить в одно производство с квалификацией действий по ст. 128 УК РБ.
Ульяна Захаренко сообщает Президенту о конкретных лицах, которые могут пролить свет на ход расследования: «…необходимо допросить следующих лиц: В. Шеймана, Ю. Сивакова, Д. Павличенко, Н. Васильченко, Н. Лопатика, О. Божелко, В. Мацкевича, М. Снегиря, обладающих информацией об исчезновениях. Также необходимо допросить офицеров и военнослужащих Мекиянца, Балынина, Будько, Коклина, Мурашко и других сотрудников, которые, возможно, принимали участие в похищении моего сына, а также проверить на причастность к его похищению В. Игнатовича, А. Гуза, М. Малика и С. Саушкина.
Полагаю, что Вы обладаете всеми полномочиями для ускорения предварительного расследования и передачи уголовного дела в суд».
В письме Ульяна Григорьевна затрагивает еще один нерешенный судебными органами вопрос — признание ее сына умершим.
«Мне 93 года. 17 лет я, будучи пенсионеркой, испытываю материальные трудности, оплачивая содержание наследственного имущества сына. При этом я не могу ни распорядится этим имуществом, ни обратиться за пенсией по случаю потери кормильца, поскольку для разрешения этих вопросов мне необходимо решение суда. Суды, вплоть до Верховного Суда, отказали мне в удовлетворении моего заявления о признании Юрия Захаренко умершим.
При этом аналогичные заявления о признании безвестно отсутствующими и умершими Светланы Завадской, Ирины Красовской, Зинаиды Гончар – жен исчезнувших политиков, суды Фрунзенского и Советского районов г. Минска рассмотрели по существу и вынесли положительные решения.
«…В обществе много разных версий. Я самый заинтересованный человек, но я больше ничего не знаю. О покойниках, если они ушли из нашей жизни, плохо не говорят, но я все-таки надеюсь, что где-то их следы есть». Это Ваши слова в ходе встречи с журналистами. Мне представляется, что Вы знаете больше, чем сказали.
Прошу Вашего вмешательства в ситуацию с гражданским делом о признании моего сына умершим. Следственные органы страны за 17 лет не установили лиц, виновных в его похищении и, возможно, убийстве. Возможно, Вы сдвинете с мертвой точки хотя бы это гражданское дело».
Свое письмо Президенту Ульяна Захаренко сопровождает обращениями в Следственный Комитет и Генеральную прокуратуру и ответами на них.
Русский
English